Гвоздь программы
Шрифт:
Сердце у Лидии Владимировны заколотилось.
Она остановилась возле окна и достала длинную коричневую сигарету. Закурив, долго смотрела, как дрожат пальцы.
Воспоминания перемешались с сегодняшними впечатлениями. И как-то это все было взаимосвязано.
Почему она пришла к ней? Почему?
Да перестань ты, попробовала она успокоить собственную интуицию, которую сейчас ей хотелось назвать голосом страха.
Просто ты была там, когда он умирал.
«И получала наслаждение, следя за его последними мгновениями», — усмехнулась она. Да, наслаждалась. Точно так же, как он
Чу-до-ви-щем. Вот так себя теперь и называй.
Она прикрыла глаза.
У девочки умные глазки, и, если она постарается, она сможет догадаться о многих тайнах, скрытых здесь.
Опять ты накручиваешь, Лида. Опять ты фантазируешь. Откуда она может узнать про то, что когда-то вы вместе с Кретовым работали в одной больнице, а вон там, в той палате, готовился к операции твой муж — профессор? Учитель собственного убийцы?
Не сможет. Потому что никто из теперешнего персонала не помнит молодого, рано начавшего лысеть Сашу Кретова, перевоплотившегося позднее в рок-звезду по кличке Тарантул.
Никто.
Она немного успокоилась, затушила сигарету и поднялась наверх, туда, где в ординаторской готовилась к смене Вера.
Ненавижу ждать. Я вообще нетерпелива — а тем более когда торчишь в пропахшем лекарствами и туалетом коридоре, а курить почему-то нельзя.
Выходить же на улицу я не рисковала — вдруг появятся мои подозреваемые дамы и, обнаружив мое отсутствие, радостно исчезнут. Нет уж, придется потерпеть.
Я стояла, наблюдала из окна больничный двор, причем окно выходило прямо на морг, и думала. Ну, во-первых, как «мистер икс» с револьвером мог проникнуть сюда? Внизу сидит охранник, наверху, рядом с привилегированной одноместной палатой, милиционер. Никто подозрительных личностей не видел. Палата на третьем этаже, окно закрыто. Даже если предположить, что он сумел каким-то способом его открыть, то как, по словам Ларчика, это окно оказалось закрытым изнутри? А значит, он не просто сумел его каким-то образом открыть, но и закрыть умудрился? Он что у нас, Гудини? Мессинг? Копперфильд? Вряд ли. Значит, версию о вторжении в окно можно отметать за ненадобностью.
Остаются местные граждане — то бишь персонал, который мог запросто пройти мимо блюстителя и стража, не вызывая к себе никаких подозрений. «Ужель та самая Лидия Владимировна?» Или эта Верочка. Верочку я не видела, а вот Лидия Владимировна на роль маньяка-убийцы не тянула.
Стоп, а больные? Вполне возможно, что все это было проделано кем-то из них.
Я стала всматриваться в несчастных, которые были вынуждены проводить здесь время. Мимо прошествовал глубокий старикан, у которого так тряслись руки, что вряд ли он нажал бы на курок. Следом прошли две полные дамы, а за ними — веселая мелюзга лет десяти. Да, Александрина, грустно признала я, похоже, эти уж точно не стреляли в Тарантула…
Вот в этот момент я обернулась и глазам своим не поверила. Настолько, что некоторое время стояла, ошарашенно глядя и
К сожалению, я не успела подойти близко. За моей спиной раздался нежный голосок:
— Это вы из газеты?
Резко обернувшись, я увидела перед собой тоненькую девушку, внимательно изучающую меня.
— Да, я.
— Я — Вера, — протянула она мне руку.
— Очень приятно, а я — Саша.
— Что вас интересует?
— Тарантул, — передернула я плечом.
— Ах, да…
Она усмехнулась и потупила глаза.
— Давайте выйдем на улицу, — вдруг предложила она. — Здесь не хочется это вспоминать.
Я согласилась. Тем более что мне показалось, что на этот раз в небе мелькнула птица удачи. Во всяком случае, Верочка явно знала нечто такое, что безусловно могло мне помочь в моих поисках.
Мы вышли во двор, где медленно прогуливались пациенты больницы, наслаждаясь свежим после дождя воздухом. Солнце уже начинало проглядывать сквозь серую армаду туч. Я подняла голову и посмотрела на окна третьего этажа. Так и есть — ясно различалась та самая щель на третьем, которая так заинтересовала меня.
— Вы действительно из газеты?
Голос Веры заставил меня вернуться на землю и посмотреть в ее удивительные глаза, такие глубокие, что соврать ей я не могла. Поэтому я развела руками и покачала отрицательно головой:
— Нет. Я частный детектив.
— Так я и знала, — сказала Вера. — Значит, вас интересует убийство Тарантула исключительно как детектива?
— Да.
— Жалко, что я патологически не способна ко лжи, — усмехнулась Вера. — Потому что у меня нет никакого желания помогать вам в поисках убийцы. Дело в том…
Она посмотрела в небо, как будто пыталась выпросить у Господа разрешение солгать. Видимо, Господь ей этого не позволил, потому что она очень грустно вздохнула, развела руками и неожиданно резко произнесла:
— Дело в том, что я очень благодарна этому человеку. Если бы он не убил Тарантула, это пришлось бы сделать мне. А я совершенно не способна на убийство. Хотя, когда я смотрела на него, мне казалось, что я могу это сделать, и меня очень страшила эта моя готовность лишить человеческое существо жизни. Каков бы Тарантул ни был — все-таки он человек.
Она невесело рассмеялась.
— Ваша ненависть… — начала я, но она уже продолжала:
— Моя ненависть имела основу. Как бы вы отнеслись к человеку, который изнасиловал вас на глазах у вашего возлюбленного?
— Стрелок, — прошелестел над его ухом голос.
Он резко обернулся. Она стояла, облокотившись на дверцу «Фольксвагена».
— Привет, — бросил он равнодушно.
— Кажется, ты опять не справился со своей задачей… Эта девчонка все еще продолжает со своим другом шарить там, где им не следует показываться. Тебе что, не хватило убедительности в игре?
— Послушай, я не могу взять в толк, почему ты к ней привязалась? Что с тобой, приступы ревности?
Она рассмеялась.