Шрифт:
Anne-Cat.
Vestly GURO OG FRYDEFONI-ORKESTERET
Guro og Frydefoni-orkesteret and the following copyright notice:
Copyright © Gyldendal Norsk Forlag AS 1981
[All rights reserved.]
ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2017
Machaon®
Город-спутник
Тириллтопен
Люди, которые сами не жили в городах-спутниках, ещё называли их «спальными пригородами», потому что те, кто их населял, приезжали туда только поесть и поспать, работали же, как правило, в большом городе, возле которого стоял город-спутник. То есть главный город – он не спальный, а вот города-спутники – те, дескать, спальные.
Обитатели городов-спутников говорили иначе. Для них главный город был грохочущей фабрикой, где за шумом никто друг друга не слышит. А вот у нас, мол, в Тириллтопене, люди смогли договориться, чтобы своими силами построить дорогу, по которой человек мог бы ходить без риска для жизни, потому что на ней не будет машин, – договорились и построили даже без денег или почти что без денег.
Люди, населявшие Тириллтопен, почти без всякой посторонней помощи построили дорогу, которая стала называться «Живая дорога», и сами же посадили вдоль неё деревья. Все вместе они не только построили дорогу, но сделали ещё много чего другого. Они завели у себя различные кружки: спортивные и другие, чтобы вместе заниматься тем, что им было интересно. Так, например, в Тириллтопене многие увлекались музыкой, и возникло целых два духовых оркестра и три самодеятельных хора. Тириллтопен прочно стоял на земле, но мысли его обитателей отнюдь не ограничивались приземлёнными интересами, и ярким примером тому может служить появление тириллтопенского симфонического оркестра «Отрада».
Его участники называли свой оркестр отрадофоническим, а самыми младшими из его музыкантов были Гюро и Сократ. Они подросли и были уже не малышами, а завтрашними школьниками – осенью оба должны были пойти в школу. Играла в оркестре и сестра Сократа. Её звали Авророй. Аврора играла на виолончели, а их папа Эдвард играл на фортепьяно, так что из этой семьи целых три человека постоянно играли в оркестре, а иногда к ним присоединялась и мама, она ведала бубенчиками. Самая замечательная особенность этого оркестра была в том, что в нём без различия возраста могли участвовать и стар и млад. Многие очень хорошо умели играть, а некоторые только чуть-чуть. Были и такие, кто вообще ничего ещё не умел, но их всё равно принимали в оркестр. Бабушка из лесного домика играла на большом барабане. Она занималась этим уже не первый год, так что кое-чему успела научиться. А мама восьмерых детей играла на флейте,
Первым явился старичок с контрабасом. Его звали Карл. Зимой он привозил свой инструмент на саночках, а летом, если никто не мог его подвезти на машине, катил его на тачке.
Тюлинька и Андерсен тоже пришли пораньше. Затем пришли Гюро и Сократ и несколько ребят из молодежной школы, потом несколько человек взрослых, а самым последним – Оскар. Он был ужасно занятой человек, и все уже привыкли к тому, что он приходит позже всех. Он играл на скрипке и часто выполнял обязанности дирижёра.
Когда все собрались, вперёд вышел папа Сократа и Авроры и сказал:
– Здравствуйте все! Сегодня у нас большой день, мы празднуем наш первый юбилей. Кто-нибудь, наверное, скажет, что это не бог весть какой юбилей. Один год – невеликий срок. Но этот год показал нам, как крепко мы сдружились в оркестре «Отрада». Вы все прилежно ходили на репетиции, и хорошо познакомились друг с другом. А это главное! Вы ещё помните нашу первую репетицию? В тот раз мы забыли про нотные пюпитры и беспомощно сидели, разложив ноты на коленях, не зная, как дальше быть. Но дедушка Андерсен нашёл выход. Он сходил к тебе, Эрле, и вернулся с бельевыми верёвками и прищепками. Он протянул верёвки в несколько рядов поперёк зала, и к ним мы прищепками прикрепили ноты. Помните этот случай?
Все засмеялись и принялись вслух вспоминать. Так что Эдварду пришлось обождать, пока они наговорятся.
– В первый день мы затеяли одну игру, – напомнил он. – Вы, наверное, уже забыли?
– Как такое забыть! – улыбнулся Карл. – Мы придумывали разные странные звуки и исполнили, кто во что горазд, пьесу под названием «Мы в Тириллтопене живём».
– Нам было сказано играть как придётся, – сказала Гюро. – Но всё равно что-то у нас получилось.
Все снова дружно засмеялись, но Эдвард, переждав, пока они отсмеются, сказал:
– Я записал это на магнитофон и обещал, что дам вам послушать, когда мы будем праздновать наш первый юбилей.
Все замерли в ожидании. В зале наступила полная тишина, и Эдвард включил магнитофон.
Прослушав запись, все засмеялись и захлопали, и кто-то из оркестра сказал:
– Играли мы кто в лес, кто по дрова, но всё равно было здорово!
– Да, – согласился Эдвард. – Кто хочет ещё что-нибудь сказать?
– Я, – сказал Сократ. – Я ужасно проголодался.
Сократ принёс из дома пиццу, а это было его любимое угощение, и ему стало невтерпёж ждать, когда за неё можно будет приняться.
У Гюро были бутерброды с яйцом и сервелатом и какао в маленьком термосе, а в придачу ещё и бутылка лимонаду.
Бабушка напекла вафель на всю компанию, и вот все принялись под разговоры уплетать угощение. Потом поднялся Оскар, вышел вперёд и сказал:
– Я очень рад, что вы взяли меня в свой оркестр. По-моему, нам всем тут было очень хорошо. Но вот теперь кто-то из молодёжи на время покидает наши ряды. Двое уходят на военную службу, кто-то уезжает за границу учиться в университете. Аллан уже уехал. Он присылал о себе весточку, Гюро?