Х-ассенизаторы. Огонь по тарелкам!
Шрифт:
Во-первых, есаул не был уверен, что эти индикаторы означают именно то, что он думает. Во-вторых, Ми-кола вдруг понял, что все девять стрелок находятся в одинаковых положениях, а он все-таки из анабиоза выведен. Ну а в-третьих, Пацук увидел два продолговатых углубления в нижней части панели. Оба были покрашены в серый цвет и явно не походили на кнопки, но под обоими красовались едва заметные иероглифы, совершенно не похожие на письменность пришельцев. Нарисовать их мог только Харакири, и явно не из любви к искусству.
Выбора у Миколы не было. Конечно, эти углубления в нижней части панели могли служить для
Хоть это стыдно и непорядочно, но, сказать по правде, наблюдать, как остальные члены экспедиции, в том числе и мурланты, мучаются от последствий анабиоза, Пацуку было очень приятно. С нескрываемым злорадством Микола смотрел на то, как «икс-ассенизаторы» со стонами, вздохами и стенаниями выбираются из капсул. А когда на пол ступил первый мурлант, Микола встал и, подойдя к зеленому уроду, осуществил мечту всей своей жизни – что есть силы зарядил инопланетянину в челюсть. Впрочем, только руку отбил. Бронированный мурлант, еще не отошедший от анабиоза, рукоприкладства даже не заметил. Пацук сквозь зубы выругался, потряс ушибленной кистью и, сплюнув, направился к Харакири. Ученый мутными глазами тупо уставился на него.
– Ну, гений ты наш косоокий, может быть, объяснишь, какого хрена меня раньше всех разбудили? – ехидно поинтересовался есаул. – Или мне тебя обратно запихать и в замороженном виде на пару столетий оставить?
– Что случилось? – поинтересовался Шныгин, который, как и полагается командиру, пришел в себя раньше прочих. – Чего на японца, блин, наезжаешь? Хочешь, чтобы он тебе персональный Пирл-Харбор устроил?
– Это я ему скорей Хиросиму и Нагасаки устрою, если он не объяснит, почему я раньше всех проснулся и вынужден был тут чудеса мужества и сообразительности проявлять, чтобы вас, уродов, из анабиоза вытащить! – рявкнул Микола. – И что, интересно было бы, если бы я с этим гребаным роботом-патрульным не разобрался?..
– Подожди, еври бади, – остановил разошедшегося есаула Сергей. – Ты что мелешь тут? Объясни по-человечески…
И Пацук объяснил. Причем Миколе так понравилось описывать свои собственные подвиги, что если бы старшина его не перебивал шесть или семь раз подряд, излишне подробное описание последних двадцати минут жизни есаула могло бы затянуться самое малое на двадцать часов. У бойцов, конечно, не было оснований не верить словам Пацука. И все же после описания Миколой космического «сражения» у него потребовали доказательств. Что и получили в виде робота-патрульного, покорно болтавшегося в кильватере летающей тарелки. После этого скепсис членов экспедиции словно ветром сдуло, а пилот в панике бросился проверять, не сломал ли Пацук какой-нибудь важной детали на пульте управления кораблем.
– Ну и как вы, Харакири-сан, объясните
Тот удивленно пожал плечами.
– Ума не приложу, – растерянно проговорил Хиро. – Я устанавливал таймер пробуждения на нужное время. А почему проснулся лишь уважаемый Микола, не могу объяснить.
– Так это же просто, – заявил один из мурлантов, о существовании которых все гомо сапиенсы напрочь позабыли. – Программа вывода из анабиоза всегда сначала будит капитана, а уж он, проверив состояние корабля, решает, кому именно нужно просыпаться. Его место в центре отсека, в средней капсуле…
– Кстати, подобный порядок пробуждения является и дополнительной мерой безопасности, – поддержал его второй мурлант. – Если кораблю нанесены смертельные повреждения, капитан погибает, а остальные остаются в анабиозе до тех пор, пока их кто-нибудь не найдет. У нас всегда капитан своей жизнью отвечает за безопасность полета…
– Так почему же ты, скотина зеленая, молчал об этом раньше?! – зарычал на мурланта старшина.
– «Скотина зеленая» это кто? – вместо ответа поинтересовался один мурлант у другого. Тот пожал плечами.
– Скотина – это одомашненное животное, выращиваемое практически всегда для дальнейшего употребления в пищу, – услужливо объяснил инопланетянам универсальный переводчик Шныгина.
– То есть они намерены нас съесть? – с ужасом спросил мурлант то ли у своего сородича, то ли у переводчика. Но не ответили ни тот ни другой, вместо них снова заорал старшина:
– Никто тебя, идиот недозрелый, жрать не собирается! – рявкнул он на мурланта. – Я тебя еще раз спрашиваю, какого хрена не сказал про капитанскую капсулу?
– Так я думал, вы об этом знаете, – в один голос заявили оба инопланетянина. – Это ведь даже в уставе космофлота Трунара прописано.
– Ну, конечно! Мы ваши уставы, все до единого, еще в первом классе изучали, только подзабыли чуток, – съехидничал Пацук. – А я вам лично обещаю, что если еще раз о чем-нибудь подумаете и нам этого не скажете, то отпущу вас на волю, и будете в качестве искусственных спутников около корабля кружиться.
– Микола, а ты не боишься, что с этого момента оба инопланетянина станут все свои мысли высказывать вслух? – поинтересовался у есаула Ганс. Украинец хотел что-то ответить – наверняка очередную пошлость! – но сделать этого не успел: Шныгин решил немного покомандовать.
– Так, блин, с болтовней закругляемся, – приказал он. – Уже хрен знает сколько времени в космосе висим, а даже еще не определили, где именно мы находимся. Нужно двигаться. А то один патрульный нас уже засек, еври бади. Не хватает, чтобы к нему на помощь прилетел еще десяток роботов.
– Слушаюсь, товарищ генералиссимус репчатый, – вытянулся в струнку Пацук.
Пару секунд старшина задумчиво рассматривал украинца, раздумывая, что именно ему дать – пару нарядов вне очереди или кулаком по зубам, – а затем просто махнул рукой, решив придерживаться народной мудрости, остерегавшей во избежание появления нежелательных запахов трогать руками некоторые предметы. Пацук, страстно желавший потягаться в остроумии с новоявленным командиром группы, разочарованно вздохнул и следом за остальными поплелся на свое место. Вот только дойти до него не успел.