Х Код судьбы

Евгения Румянцева

– Я не буду с этим связываться. Пусть везут обратно. Вот пусть полиция и разбирается!

– Но…ведь…девушке нужно рану зашить…она может умереть…, –волновался коллега доктора.

– Я все сказал…, – врач окинул взглядом место, где я располагалась, и вышел из кабинета.

– Но, так, же нельзя…, – смотрела вслед уходящему мужчине медсестра.

– Поддерживайте состояние девушки, – сказал второй доктор, – потом подготовьте ее к отправлению в поликлинику.

– Хорошо…

Я не совсем помню, что делали медсестры в кабинете. Лишь к вечеру они передали

меня медбратам. Мужчины довезли меня до дома и помогли дойти до входной двери.

В этот день никто из полицейских не заходил, никто не проводил криминалистический осмотр помещения по факту совершения преступления. Как будто всем что-то сообщили, а они решили не лезть в это дело. В любом случае, имеет место быть съемка помещения, пострадавшей. КПП? Испугались высокопоставленных лиц?

Когда меня привезли домой, я просто добралась до кровати и закрыла глаза. Ноги не слушались меня, а еле-еле передвигались при упорном усилии. Я не знала, что будет завтра.

В это время все мои родные названивали на все возможные номера телефонов. Они не на шутку были обеспокоены. В больнице моей сестре не дали никакой информации по поводу произошедшего. Только в полиции заверили, что я осталась жива. Это все, что выяснилось.

На следующей день родные взяли билеты на поезд. Мне на телефон позвонила сестра и сказала, что я должна ожидать их. Я не могла особо разговаривать, поэтому только выслушала информацию.

Через день я узнала, что родных провезли на такси за деньги через КПП без пропуска и каких-либо проверок. Соседи сказали им, что слушали шум в подъезде, но никто не хочет с этим разбираться.

В течение дня моей сестре обещал заглянуть ко мне местный участковый. Примерно около 12.00 он позвонил в дверь. Он сказал моим родным, чтобы я написала заявление и расписалась на протоколе. Полицейскому ответили, что я слишком слаба, что нужно подождать несколько дней. Он согласился подождать.

Как выяснилось позже, никто не собирался разбираться с этим делом. Все следы были уничтожены в квартире.

Через несколько дней я написала заявление и подписала протокол. Участковый видел рану на теле, но не проявлял какого-либо сочувствия.

Когда мои родные прогуливались по городу, то заметили, что у КПП выставили военных с оружием. Родители сказали друзьям семьи, что сильно разочарованы. Как будто весь мир перевернулся.

Как оказалось, по словам полицейских, соседи отказались давать показания. Участковый заверил, что никакого шума они не слышали, что он рад за мое стабильное сейчас состояние.

Александр вернулся из командировки. Он был не рад видеть мою семью.

– Как это произошло? Я зайду к участковому и все выясню.

Через пару дней, когда моя семья уехала, супруг вышел из себя. Я не могла тогда никуда ехать, так как за мной необходим был уход.

– Лучше бы ты сдохла…, – выпалил Александр вечером.

– Что…, – я была в полном шоке от услышанного.

– Лучше бы ты сдохла…, – повторил он.

У меня потекли слезы. Мне хотелось собрать вещи и уехать домой…но я была не в силах.

В

течение недели Александр даже ни разу не подошел ко мне, не обработал раны, не пожалел. Без швов рука сильно болела, а в местах разрывов виднелся гной. Я думала, что умру от заражения крови.

В один из дней, когда мне стало чуть лучше, я сказала супругу, что развожусь. Он молча кивнул головой.

В течение трех-четырех дней мы подготовили документы и подали в местное отделение ЗАГС. У нас не было общего имущество и детей. Уполномоченный работник сказала нам, что спустя месяц мы будем разведены и свободны.

Целый месяц я была дома одна, так как бывший уже супруг отравился в отпуск. Я с нетерпением ожидала свидетельство о расторжении брака.

– Мы ждем тебя. Возвращайся! – сказали мне родные в Москве.

– Еще несколько дней осталось. Я уже уложила в чемодан все необходимое.

Я уже, действительно, все собрала. Осталось только выждать время и забрать документ.

После получения свидетельства я вернулась в квартиру за вещами. Мне не верилось, что все это происходит со мной. Однако, надо было уезжать и начинать новую жизнь.

Мой поезд двинулся в сторону Москвы поздно вечером в этот же день. Я смотрела в окно и думала, что теперь все позади. Оставалось лечь спать, а утром выйти на перрон, где меня будут ожидать друзья.

Утром я встретилась с близкими мне людьми, которые помогли мне выгрузить из вагона вещи. Они проводили меня до родственников, где я просто завалилась на кровать и уснула, даже не распаковавшись.

В течение нескольких дней я просто делилась впечатлениями с родными. Они, в свою очередь, поддерживали меня и советовали, что делать дальше.

Забыв про аккаунт в социальных сетях и общение с Михаилом, я сменила номер мобильного телефона. Несколько месяцев я просто не никому не отвечала на сообщения. Наверное, все это время он волновался и пытался со мной связаться, найти меня.

В один из вечеров за ужином со своими друзьями семьи знакомая обратила внимание на мои зарубцевавшиеся тогда шрамы на руке. Она сказала, что они напоминают ей букву «Х». По ее мнению, были очень отчетливые очертания.

Откуда могли взяться такие шрамы? Каким предметом были нанесены? По медицинским документам после трагедии было указано: «Рваные раны руки». Это было уже интересно. Я стала вглядываться в очертания и, действительно, заметила, что они напоминают русскую букву «Х» («ха») или английскую «икс».

Спустя четыре месяца после приезда я вышла в свой аккаунт в «Одноклассниках», где было несколько сообщений от Михаила. Как я и предполагала, он вернулся на родину из-за рубежа и ожидал моего ответа.

В течение следующих дней мы обсуждали с ним мое положение.

– Боже!…что за знаки? – первоначальная реакция Михаила на мои слова.

– Мы с тобой как два спецагента, – я засмеялась.

– Да, встретимся в аэропорту, – подхватил он.

– Не видел раньше такие знаки?

– «Х» – «эфир» (элемент Менделеева, так и не включенный в его таблицу).