Хач
Шрифт:
Мансур. Может, хорошо все, может, русский нашла, вот и пропала.
Тамаз. Нет, она б родителям сказал. А так, значит, совсем нет.
Мансур. А может вас Аллах за крест наказал?
Тамаз. Это жизнь, ты Аллах не поминай. Ну… пошли? Нада через Сочи за ночь пройти, а потом дальше.
Мансур. Так ты домой не идешь?
Тамаз. Как домой идти? Мотоцикл пропал, денег нет. Домой идти, их еду есть, не пойду. Нада работать.
Мансур. Подсадишь? Я падал,
Отрывок из интервью
Первый – второе лицо единственного числа.
Второй – дедушка первого.
Первый. Ты же на границе служил?
Второй. Так точно, на советско-турецкой, с тысяча девятьсот пятидесятого по пятьдесят третий год. И отмечаю это до сих пор каждый год в День пограничника. И между прочим, если меня с этим днем не поздравляют, считаю сие личным оскорблением.
Первый. Извини.
Второй. Извиню.
Первый. Ты считаешь себя националистом?
Второй. Безусловно, нет. Я просто терпеть не могу черных.
Первый. Но в Советском Союзе в тебе же должны были воспитать толерантность?
Второй. Вот тебе нравится соседский кот Уктус?
Первый. Нет.
Второй. А он от этого не перестает быть соседским. И ты при бабе Томе всегда этому коту улыбаешься во имя мира во всем мире. Более того, еще и говоришь: «У-у! Какой мордастый!».
Первый. То есть на самом деле все друг друга не любят?
Второй. На самом деле Уктус и правда, мордастый. А еще это вопрос не крови, а памяти. Насколько сильно в тебе жива память стоящих за тобой поколений. Вот ты можешь с разгону назвать годы русско-турецкой войны?
Первый. Нет. Могу Первой и Второй мировой.
Второй. Вот. А ведь она была. И там тоже умирали русские, и твои родственники в том числе. Но это, кажется, так давно было, будто и не с нами. И можно без зазрения совести ездить к ним отдыхать, носить футболки с их проклятым турецким флагом в огород. И если бы твоя бабушка не ругалась выражением «турок беспутный», вместо «дурак» или «идиот», так же как ругалась ее мать, а до этого мать ее матери, а я бы не служил на русско-турецкой границе, то можно было бы сказать, что памяти в нашей семье об этой войне нет. Но именно в нашей есть. И я черных терпеть не могу.
Первый. Ну так и до татаро-монгольского ига мы договоримся. Как ты к ним относишься?
Второй. Татары так в нас намешались, что я одно могу сказать: татаро-монголы захватили Русь только потому, что она им очень нравилась. Что Руси, как женщине, должно быть приятно. Но это опять же флер прошедших веков и нашей забывчивости.
Первый. Получается, что любить можно только тот народ, который не претендовал на территорию твоего народа?
Второй. Я тебе, как пограничник, скажу – да. А как дед я тебе скажу: когда ты любишь свой народ и страну,
Сцена шестая
Хорошая рыба туземцам нужна
Австралия. Небольшая комната в съемном доме для гастарбайтеров, темная, с окошком под самым потолком. Прямо на полу огромный матрас, в углу стул, на котором свалена одежда. Больше ничего не поместилось. Катя сидит на углу матраца и бинтует руку. Входит Себастьян.
Себастьян. Рука?
Катя. Краем мусорного бака порезалась.
Себастьян. Есть новости?
Катя. Нет, я просмотрела все газеты и сайты. Репетитор никому не нужен.
Себастьян. А клининг?
Катя. Тоже.
Себастьян. Это плохо. (Садится на другой край матраса спиной, включает ноутбук.)
Катя (на четвереньках ползет по матрасу к нему). Себастьян?
Себастьян. Да?
Катя (нараспев). Себастья-ан, Себастья-ан…
Себастьян. Что? Что? Что?
Катя. Знаешь, когда я влюбилась в тебя? Когда ты сказал, что тебя зовут СЕБАСТЬЯН. Сначала я любила краба по имени Себастьян из мультика про русалочку и выучила из-за него английский. Потом я любила мальчика по имени Себастьян из сериала «Элен и ребята» и выучила из-за него французский. А потом я встретила тебя и выучила испанский.
Себастьян. Да, ты говорила это.
Катя. Ты не заметил? Я же посадила в горшок цветок. (Показывает горшок с торчащими из него красными листьями.) Его зовут кордилина, у нас такие в школе росли.
Себастьян. Это трава. Она здесь растет везде.
Катя (бодро). Да, я выкопала на улице, прямо с землей. Но все же комнатные растения – это где-то трава. Трава, откуда-то привезенная, издалека. Или даже деревья. Просто они на чужой земле не разрастаются в горшках. Тебе не нравится? Мне очень нравится.
Себастьян. Нормально. Просто в Австралия это крэйзи. На окне это же, это же за окном.
Катя. Ну и пусть будет крэйзи. Что ты смотришь там?
Себастьян. Мы сегодня идем гостить. К мексиканцам. Они хотят рашен пати.
Катя. Ты меня в кокошнике потащишь? И со мной все будут фоткаться, как с обезьянкой?
Себастьян. Я не понял. Обезьянкой?
Катя. Хотя нет, это с тобой как с обезьянкой, а со мной, как со свиньей.