Хаггопиана и другие рассказы
Шрифт:
У меня снова началась чудовищная головная боль.
Дилет-Лин
В марте 1969 года я написал первый рассказ о Мире Снов, после ГФЛ, конечно. Позже «Дилет-Лин» войдет в роман о Титусе Кроу и де Мариньи «Часы мечтаний» в качестве самостоятельной главы, но на время его создания это была моя первая попытка написать что-то в этом роде. Как таковой, он никак не связан с более поздними произведениями сновидческого цикла, в которых фигурируют герой Дэвид («Hero of Dreams» — «Герой сновидений») и его друг, искатель приключений Элдин («The Wanderer» — «Странник»), которые будут написаны лишь в конце 70-х — начале 80-х. Как бы то ни было, прочтя этот рассказ в моем сборнике издательства «Аркхэм» «Вызывающий Черного», Л. Спрэг де Камп выделил его как особенно понравившийся ему и обратился ко
Всего трижды я побывал в городе Дилет-Лине с его базальтовыми башнями и мириадами мигающих во тьме огней; три любопытнейших визита, которые охватывают, как мне кажется, почти столетие его существования. И теперь молюсь, чтобы этот третий раз стал последним. Дело в том, что хотя Дилет-Лин существует только за вратами сна, когда я думаю о своих визитах туда и вспоминаю свои исследования в мире бодрствования и услышанные в юности рассказы о снах и их воздействии на мир бодрствования, то содрогаюсь от странного страха.
Впервые я попал туда, когда мне было под двадцать, томимый тоской по изумительным городам далекого прошлого из древних легенд и сказок, порожденной изучением таких работ, как «Арабские ночи» и «Атлантида найдена» Гелдера. И мои ожидания оправдались.
Вначале я увидел город издалека, направляясь к нему вдоль реки Скай с караваном торговцев, и при виде высоких черных башен на крепостном валу почувствовал его странное очарование. Позже, охваченный благоговением и удивлением, я оставил своих попутчиков и в одиночку бродил по древним улицам и переулкам Дилет-Лина, заходил в таверны на пристани, болтал с моряками со всех уголков Земли и с немногими из более далеких мест. Я никогда не задумывался над своей способностью говорить на множестве языков, поскольку часто во сне все проще. Не удивлялся я и той легкости, с которой вписывался в чужую, хотя и удивительно дружественную обстановку. В конце концов, я был одет в стиле мира сна и не выделялся среди окружающих людей. Правда, ростом я был немного выше среднего, но в целом обитатели Дилет-Лина мало чем отличались от жителей любого города мира бодрствования, и vice versa [10] .
10
Vice versa — наоборот ( лат.).
Однако попадались в этом городе другие, необычные торговцы с дальних берегов Южного моря, чей облик и запах наполняли меня таким отвращением, что я даже не мог находиться там, где они задерживались надолго. Я расспрашивал трактирщиков об этих торговцах и их происхождении. Мне было сказано, что я не первый из мира бодрствования, кто инстинктивно чувствует в этих торговцах что-то, наводящее на мысль о тайном зле и недостойных деяниях. Много лет назад другой человек предостерегал жителей Дилет-Лина, что эти торговцы злодеи, недостойные доверия, поскольку их единственное желание — распространять ужас и зло по всем странам мира снов. Некоторые трактирщики даже помнили имя этого путешественника по снам: Рандольф Картер, так он себя называл, известный как личный друг великого лорда парящих в небе сераниан и короля Куранеса из розового хрустального Дворца Семидесяти Наслаждений, когда-то тоже путешественника по миру снов выдающейся репутации. Услышав имя Картера, я угомонился, поскольку такой дилетант хождения по снам, как я, не смеет даже ходить в тени такого, как он. Еще бы! По слухам, Картер побывал и в Кадате, что в Холодной Пустоши, где встретился лицом к лицу с Ньярлетотепом по прозвищу Ползучий Хаос, и более того, вернулся оттуда целым и невредимым! Многие ли могут этим похвастаться?
Тем не менее, несмотря на все свое отвращение к этим торговцам, однажды утром я забрался на самый верх таверны в Потан-Лите, расположился в баре с окнами, выходящими на залив Варвес, и стал поджидать галеру, которая, по слухам, должна была прибыть в город с грузом рубинов неизвестно откуда. Просто хотел удостовериться, что именно они вызывают у меня отвращение, и лучшим способом сделать это, так мне казалось, было приглядеться к ним с безопасного расстояния, с такого места, где сам я мог остаться незамеченным. Не хотелось привлекать к себе внимание этих странно пугающих людей неизвестного происхождения. Таверна в Потан-Лите с ее девяноста девятью ступеньками прекрасно подходила для этого. Я видел всю раскинувшуюся внизу в утреннем свете пристань, где сушились сети рыбаков и откуда к моему окну поднимались запахи мокрых веревок и океана. Маленькое судно мягко покачивалось на якоре со спущенными парусами и откинутыми люками, чтобы солнце
Прошло совсем немного времени, и черная галера действительно появилась у входа в залив. Она заскользила в гавань мимо огромного базальтового маяка, и с ней пришло странное зловоние, принесенное южным ветром. С появлением этого судна и его необычных хозяев берег затопило ощущение тревоги. Молчаливый корабль подошел к причалу, и три ряда его быстро движущихся весел остановились, а потом скользнули внутрь через свои уключины к невидимым гребцам на палубе. Я с огромным вниманием наблюдал, ожидая, что хозяин галеры и экипаж сойдут на берег, но всего пять человек — если они вообще были людьми — покинули загадочное судно. Раньше у меня не было возможности так хорошо разглядеть этих торговцев, и увиденное не доставило мне удовольствия.
Я уже упоминал о своих сомнениях относительно того, были ли они… людьми. Позвольте объяснить, почему. Прежде всего, у них были слишком широкие рты. Мне показалось, что один из них, сойдя на берег, глянул вверх, на мое окно, и улыбнулся. Это было ужасно — видеть, насколько широк его злобный рот. Зачем тому, кто питается нормальной пищей, иметь рот таких необычных размеров? И почему владельцы этих ртов носили тюрбаны столь странной формы? Может, у них так принято? Эти головные уборы имели выпуклости в двух точках надо лбом. Какой, однако, дурной вкус! И что касается их обуви: ну, это определенно были самые необычные туфли, которые мне когда-либо приходилось видеть, что во сне, что наяву: короткие, с тупыми носами и плоские, как будто внутри них были не ноги, а неизвестно что! Я задумчиво прикончил свою кружку росы и кусок хлеба с сыром, отвернулся от окна, собираясь покинуть таверну, и…
Сердце, казалось, подскочило к горлу. В низком дверном проеме стоял тот самый торговец, который так злобно улыбался, глядя на мое окно! Увенчанная тюрбаном голова поворачивалась вслед за каждым моим движением, когда я проскользнул мимо него и бросился вниз по девяноста девяти ступенькам. Безумный страх преследовал меня, пока я несся по базальтовым плитам улиц и проулков. Наконец, я добрался до хорошо знакомого, выложенного зеленым булыжником внутреннего двора, где снимал комнату, но даже здесь никак не мог выкинуть из головы лицо под странным тюрбаном и с широким ртом, а мерзкий запах так и свербил в носу. Поэтому я расплатился с домохозяином и перебрался в ту часть Дилет-Лина, которая находилась вдали от моря, где пахло цветами на окнах и свежевыпеченным хлебом и куда люди из приморских таверн заглядывали редко.
Здесь, в районе, называемом С’имла, я поселился в семье добытчика базальта. Мне предоставили отдельную мансарду с большим окном, с постелью и набитым фегом матрасом; и скоро все стало так, как будто я родился в этой семье или, может, так мне казалось, потому что я легко мог представить себя братом хорошенькой Литы.
В течение месяца я полностью освоился с новой обстановкой и сделал своим главным занятием распространение предупреждения Рандольфа Картера, присовокупляя к нему и собственное мнение о торговцах в тюрбанах. Задачу осложняло то, что никаких конкретных доводов против них у меня не было, просто ощущение, которое уже испытывали многие жители Дилет-Лина — что торговля с черными галерами до добра не доведет.
Постепенно я узнавал о них все больше, появились и кое-какие доказательства их злой природы. Почему черные галеры приходят в порт, высаживают не больше пяти торговцев, а потом просто стоят на якоре, испуская нечистые запахи? Почему их молчаливый экипаж никогда не сходит на берег, будто его и вовсе не существует, а ведь с тремя большими рядами весел каждому судну требовалось много гребцов? Однако никто не знал, кто они такие. Городские бакалейщики и мясники ворчали по поводу скупости этих чересчур застенчивых экипажей, поскольку единственное, что торговцы покупали в обмен на свои маленькие и большие рубины, было золото и тучные парганские рабы. Торговцы приезжали уже давно, рассказывали мне, и всякий раз множество толстых черных мужчин исчезали навсегда, поднявшись по сходням в таинственные черные галеры, и их увозили неизвестно куда! И где эти необычные торговцы брали свои рубины, каких не добывают ни в одной известной шахте Земли снов? Тем не менее продавали они их недорого, фактически даже слишком дешево, так что ими могли похвастаться во всех домах Дилет-Лина. Некоторые были настолько велики, что их использовали в качестве пресс-папье в домах богатых жителей. Лично мне эти камни казались странно омерзительными — для меня они были лишь отражением привезших их торговцев.