Хакер. Генезис
Шрифт:
Но осознание того, что это могут быть мои воспоминания, меня пугают. Ребёнку на руках у совершенно незнакомой женщины не более недели! Сердце начинает бешено стучать, когда я пытаюсь уговорить себя, что это не я. Глаза женщины не выражают и сотую долю эмоций, а её лицо застыло в приветливой улыбке, как маска. У меня возникает жгучее желание отобрать младенца из её рук. А вдруг она причинит ей или ему какое-то зло?!
В голове тревожные звоночки всё продолжают твердить, что это я! Но как? Я совершенно этого не помню! Мама ничего не рассказывала мне что было со мной после родов. Операцию Алине скорее
А жутко улыбающаяся женщина со стеклянным взглядом, облачённая в кристально белый халат, едва прикрывающий коленки, идёт всё дальше. Я едва ли ни бегу за ней, позабыв, где нахожусь и, что со мной играет моё же подсознание. Какой-то древнейший страх вспыхнул во мне, накрывая волной, пытаясь сбить с ног. Но я продолжаю следить за незнакомкой во все глаза, даже не секунду боясь прикрыть веки.
Не обращаю внимания, что женщина держит ребёнка очень бережно, будто малыш в её руках драгоценная фарфоровая куколка. Также не замечаю, как прохожу через стеклянные двери, на которых написано что-то на немецком языке и восклицательный знак. В это помещение вход был воспрещён.
Продолжая следовать по пятам своей памяти (и своей ли?), я неотрывно следила за малышкой в чужих руках.
— Милорд! — В голосе женщины было столько благоговения, что это заставило меня оторвать взгляд от ребёнка, чтобы посмотреть на того, кто выбивал из незнакомки такие чувства.
Высокий. Почти под два метра. Он стоял на расстоянии от нас в серебристых одеждах, полы которых опускались прямо на кафельный пол. Мужчина, на которого женщина боялась смотреть, не сводил с мирно посапывающей малышки своего взгляда. Признаться, очень жуткого взгляда. Светло-серые глаза, которые в природе не должны встречаться, пронзали насквозь. Белая, фарфоровая кожа и длинные, до поясницы белые волосы воскресили в моей памяти события, которые привели меня в глубокий космос. Передо мной стоял синаффектус собственной персоны!
Настоящий, материальный, он возвышался горой над женщиной и ребёнком в её руках.
— Это она? — Его бледные губы разомкнулись, а голос невольно порождал в любом женском сознании развратные фантазии.
Объективно, мужчина этот был прекрасен, даже имя такую нестандартную внешность. Но памятуя, что он новая, бесчувственная ветвь эволюции человека, я быстро сообразила, что незнакомец опасен.
— Да, мой милорд. Девочка просто прекрасна. — Женщина протянула руки и державшего на них ребёнка этому эволюционировавшему отродью.
— Нет! — Вскричала я, пытаясь отобрать дитя и перекрыть к нему доступ.
Но спорить со своими давно забытыми воспоминаниями глупо. Руки жгло от бессилия, но я не могла дотянуться до девочки.
— Такая маленькая. — Мужчина, на вид лет тридцати, всё же добрался своими загребущими руками до малышки. Аккуратно взял на руки, словно они ему нужны именно для этого. Для того, чтобы баюкать эту красавицу. — Моя сестрёнка.
Эти слова, произнесённые незнакомцем, едва не лишили меня дара речи. Причём навсегда.
— Отец был бы счастлив её увидеть, но его конец стал началом новой, идеальной расы нашего мира. — Мои руки словно одеревенели от слов незнакомца.
Мужчина что-то говорил, а меня, стукнувшую обухом
— Дина! Очнись же! Дина?! — Голос Ректора начал пробиваться сквозь толщу страха, растворяя его и возвращая моё тело моему сознанию.
Окончательно вернувшись в своё тело, я почувствовала твёрдость пола всем телом. Распахнув веки, я тут же их закрыла из-за ядрёно-яркого, выжигающего сетчатку глаза, света.
— Наконец-то! — С облегчением выдохнул Ректор. — Тебя куда унесло? Я сказал, чтобы ты следовала за теплом, а ты куда свернула?
— Теплом? Каким теплом? — Нахмурившись, я перелегла на спину, продолжая внимать словам Бельтрами.
— Дина, что с тобой произошло? — Недолго длилось облегчение ректора, когда я не поняла, о чём он говорит. — Дина!
— Я… я пошла за кем-то, когда услышала ваш голос в голове, который сказал, чтобы я окунулась в свои воспоминания. — Сморщив лицо, словно от острой зубной боли, я прикрыла лицо ладонями, которые отчего-то жгло.
В тех воспоминаниях, по-моему, тоже болели руки.
Голова с трудом переваривала любую поступающую информацию. Я пыталась, отчаянно пыталась ухватиться за край воспоминания которое стало мне доступно буквально секунду назад. Оно исчезало прямо передо мной, растворяясь дымкой в воздухе. А я мысленно всё твердила себе одно единственное слово. Белый. Белый. Повторяла его, как мантру, будто бы боялась забыть.
— Дина, ты меня слышишь? — Сознание снова уплывало от реальности. Тягучий и неравномерный, мой разум нехотя возвращался, заполняя собой тяжёлую голову.
— Что такое? — До сих пор всё казалось каким-то нереальным. И одна единственная мысль вертелась, словно назойливая муха.
«Я забыла что-то важное!» — Кричала паника внутри меня, выгрызая себе путь на свободу.
— Убери руки от лица, говорю! Дина, соберись! — Бельтрами крепко схватил меня за запястье, потянув на себя. От резкой перемены положения, закружилась голова.
— Дина! — Рявкает ректор, несильно ударяя меня по рукам.
Я забыла, что говорил мужчина пару секунд назад. Что-то про мои ладони? Разлепив слипшиеся ресницы, я проморгалась, чтобы восстановить фокус зрения. Увиденное повергло меня в запоздалый шок. Мои ладони были словно обожжённые. Красные и с волдырями, заполненные жидкостью, ладони выглядели просто ужасно!
— Что это?! — Выдохнула я, глядя на свои трясущиеся от страха руки. — Откуда?
— Если бы я знал. — Ректор Бельтрами сидел прямо передо мной на коленях. Видок у него был потрёпанным. — Что ты видела?
Продолжая пялиться на свои руки, я напрягла извилины, выуживая по крупицам то, что успела запомнить.
— Длинный коридор, — произносила я медленно, вычленяя память по буквам из собственной головы, — белый… белый… — жмурюсь, потому что мне больно вспоминать то, что помнить не стоит, — не могу понять, что белое. — Голова начинает раскалываться. От невыносимой боли я неосознанно сжимаю руки в кулаки, и волдыри лопаются. Но даже это меня не останавливает. Я продолжаю метаться в омуте заблудшей памяти. Моя ли это память? Почему ничего подобного я никогда прежде не видела? И что я видела?