Хакер. Охота
Шрифт:
— Чай наливай. — Пока Чарская перекладывала куски десерта на тарелку, Дима разливал свежезаваренный листовой чай по чашкам из того же набора, и заливал их кипятком. — Разбавь мне холодной водой, пожалуйста. — Добавила Дина, когда Дима наполнял водой вторую чашку.
— И как тебе торт? — Спросила Дина, когда её тарелка опустела, а пальчики грелись о чашку. Да, десерт ушёл раньше, чем Чарская добралась до чая.
— Очень вкусный. — Заворожённый тем, что на верхней губе Дины остался след от крема, Дима буквально завис и говорил медленно, растягивая
Если бы Дима сказал это Хмельницкой, та бы наверняка залилась краской, и слизнулась крем самым эротичным образом. Но важно помнить, что перед Троицким сидела Чарская. Сумасшедший дом на длинных, стройных ножках! Она никак не смутилась и просто вытерла губы тыльной стороной руки.
— Бывает! — И махнула рукой.
И именно этот жест, показался Троицкому самым прекрасным! Дина не играла, не строила из себя непонятно кого, она просто была собой. Даже перед самым красивым, самым популярным парнем школы Чарская не стыдилась своего поведения, что влияло на Диму, как колдовство. Будто бы своей непосредственностью, своей живостью, Дина невольно притягивала парня как магнитом. И держала при себе сильно и долго.
Когда чай и тортик подошёл к концу, Дима загрузил посуду в посудомоечную машинку, пришло время уроков. Как и следовало ожидать, Дина тут же скуксилась, помрачнела и вообще выглядела как какашка.
Когда парочка переместилась в комнату Троицкого, Дина кинула свой рюкзак на пол, усевшись в мягкое, кожаное кресло, которое стояло перед рабочим столом. Чарская постоянно что-то бурчала, была чем-то недовольна и вообще, почти через десять минут, после того, как Дима разложил учебники и свои конспекты, начала проситься то в туалет, то пожрать!
— Откуда у тебя такой компьютер?! — Когда Дима всё же усмирил одноклассницу и почти завладел её вниманием, пообещав по окончанию отдать последний кусок торта, Дина начала расспрос обо всём, что находилось в комнате Троицкого.
— Купили. Я же всё-таки отличник. Да и потом, я подрабатывал какое-то время репетитором для младших классов. — Дима ответил очень ограниченно, даже можно сказать, равнодушно.
— Но зачем школьнику такой мощный комп с двумя мониторами? — Дина с подозрением оглядела те самые мониторы. — Я не разбираюсь в технике, но не трудно догадаться, что компьютер у тебя мощный. Для чего? — Дина прикусывала кончик простого карандаша, в задумчивости рассматривая мониторы.
— Неужели ты их тех, кто любит порубиться в танчики? — Раздражённо воскликнула Чарская спустя десять секунд серьёзной мозговой деятельности. Девушка выплюнула неожиданно отгрызенный кончик карандаша с резинкой. Тот отлетел от её тетради и плюхнулся перед Троицкий. — Упс! — Тут же рука Дины молниеносным движением сцапала наконечник.
— У тебя слишком предвзятое ко мне отношение. — Продолжая говорить всё тем же холодным тоном, Дима несколько пугал Дину. Его фразы — едкие и колючие, — хлестали по лицу, будто бы предупреждая, что не стоит лезть не в своё дело. —
— Получается, что такой внушительный агрегат нужен твоим родителям? — Предложила Дина, задумчиво водя карандашом по листу уже заполненным её каракулями. — Кстати, а где они?
Чарская так неожиданно повернулась к Диме, что тот дёрнулся.
— Кто? — Нахмурился парень, явно прослушав вопрос девочки.
— Родители твои скоро домой вернутся? А то уже времени много, а их всё нет. — Чарская выгнулась на кресле, хрустя позвонками.
«Кайф!» — Протянула про себя Дина, разминая затёкшие мышцы.
— Родители? — Отрешённо переспросил Троицкий, глядя перед собой. — Они далеко. — И снова этот холодный тон. Дину буквально перекосило от него.
— И где же они? — Чарская если хотела, могла быть настойчивой, даже если это приносит неудобства другим.
— Почему тебя так волнуют мои родители? — Дима поднялся со стула резким движением.
Парень отошёл в другую сторону, явно стараясь скрыть волнение. А Дина вдруг подумала, что семейная ситуация старосты могла чем-то походить на её.
Чарская развернулась в кресле, не поднимаясь.
— У тебя с ними напряжённые отношения? — Перекинув нога на ногу, Дина вдруг представила себя психологом.
— С чего ты взяла? — Не оборачиваясь, переспросил Дима.
— Ты ничего не хочешь говорить, а любое упоминание о родителях вызывает раздражение. — Рассматривая ногти, перечислила Чарская. Её особо не волновало происходящее в семье Троицких, но что-то здесь было не чисто.
— Это не раздражение. Это печаль. — Дима развернулся к однокласснице, и Дина наконец-то увидела настоящую тоску по родителям. Она увидела то, что возможно Троицкий скрывал от всех. Даже от себя самого.
— Они… живы? — Дина не умела быть тактичной. Всё напролом. Всё на эмоциях. Для Чарской время, это самый ценный ресурс, поэтому ей было некогда разглагольствовать.
— А? — Дима будто очнулся, когда его сознания достиг вопрос Дины. — Боже, конечно, они живы! — Воскликнул парень, а Дина даже выдохнула с облегчением, правда не показала этого. — Просто мои родители далеко. Они сейчас вместе с моим братом, и увидимся мы не раньше, через полгода.
Чарская едва не задохнулась, когда в её голове начали вспыхивать множества разных вопросов после ответа Троицкого.
— У тебя есть брат?! — Подавившись слюной, Дина вскочила на ноги. А Дима от неожиданного поведения одноклассницы аж отпрянул.
— Ну, да. — Смутился парень. — Старший брат. Что тут такого? — Последнюю фразу Дима буркнул буквально себе под нос.
— И как давно ты не виделся с родителями? — Уже более осторожно спросила Дина.
— Три года. — Прикрыв глаза, признался Троицкий.
А Дина никак не ожидала такого ответа. Насколько ей было известно, Диме, как и самой Дине, было восемнадцать лет. И получается, что с пятнадцати лет он живёт в полном одиночестве?