Хакеры: Герои компьютерной революции
Шрифт:
Я вижу, что вы выбрали пароль [такой-то]. Я предполагаю, что вы можете переключиться на пароль «возврат каретки». Его гораздо легче набирать, и это соответствует принципу, по которому здесь не должно быть паролей.
«В конце концов, я сумел добиться, чтобы пятая часть пользователей на машине имела пустой пароль», — хвастался потом РМС.
Затем лаборатория компьютерной науки установила на своем компьютере более сложную систему паролей. Сломать ее для Столлмана оказалось делом нелегким, но Столлман имел все нужные способности для изучения программы кодирования, и как он потом говорил: «Я обнаружил, что изменение одного командного слова в программе дает возможность печатать ваш пароль на системной консоли, в качестве части сообщения, которое вы видите в момент входа в систему». Так как «системная консоль» была видима для любого, проходившего мимо, а ее сообщения могли быть легко доступны с любого терминала, или даже могли быть распечатаны на бумаге, то изменения Столлмана
И, тем не менее, неумолимая сила вводившая в действие системы защиты доступа продвигалась все дальше, а внешний мир с его пристрастием к безопасности и бюрократии становился все ближе. Мания безопасности заразила даже священный компьютер, стоявший в лаборатории ИИ. Министерство Обороны угрожало отключить машину от сети ARPAnet, для того чтобы изолировать людей из МТИ от крайне активного электронного сообщества хакеров, пользователей, и обычных компьютерных ученых по всей стране, и все из-за того, что лаборатория ИИ непреклонно отказывалась ограничивать доступ к своим компьютерам. Бюрократы из МО были рассержены: любой человек с улицы мог зайти и воспользоваться машиной в лаборатории ИИ, и соединиться с ее помощью с другими компьютерами в сети Министерства Обороны! Столлман и остальные считали, что так оно и должно было быть. Но он начал понимать, что количество людей, которые стояли на тех же принципах что и он, начало уменьшаться. Закоренелые, настоящие хакеры покидали МТИ, а большинство из тех хакеров, которые стояли у истоков этой культуры и сформировали ее основу уже давно ушли отсюда.
Что случилось с хакерами, которые еще несколько лет назад работали здесь? Большинство из них ушло работать в бизнес, неявно принимая все компромиссы, которые были связаны с такой работой. Питер Самсон, тот самый хакер из TMRC, один из первых, кто открыл возможности TX-0, теперь находился в Сан-Франциско, и все еще работал в компании Systems Concepts, которую он основал с главным телефонным хакером Стью Нельсоном. У Самсона был свой взгляд на происходящее:
«Хакерство теперь конкурировало с остальными видами ответственности: работой, которая давала средства к существованию, семейной жизнью, возможностью иметь детей. То, что у меня было тогда, и чего у меня нет сейчас — это времени, а также энного количества жизненных сил». Это было общее заключение, которое более или менее разделяли многие: товарищ Самсона по TMRC по имени Боб Сандерс (который теперь работал на Hewlett-Packard, а двое его детей уже учились в старших классах), Дэвид Сильвер (после того как он вырос в лаборатории ИИ, теперь возглавлял небольшую фирму по робототехнике в Кембридже), Слаг Рассел (автор «Космических войн», теперь он занимался программированием для фирмы, которая располагалась где-то рядом с Бостоном, а также игрался дома с компьютером Radio Shack), и даже сам Стью Нельсон, который все еще оставался в «режиме холостяка», жаловался в 1983 году, что он не может заниматься хакерством, так как ему бы хотелось. «Почти все время занимает бизнес, и у нас нет времени на то чтобы заниматься всякими техническими штучками, как мы привыкли это делать», — так говорил человек, который свыше двадцати лет назад по наитию использовал PDP-1 для исследования вселенной из телефонных номеров. Других таких уже не могло больше появиться; Столлман понимал это каждый раз, когда он видел поведение новых «туристов», которые использовали свободные возможности компьютера из лаборатории ИИ. Казалось, что в отличие от их предшественников, они не торопились разобраться во всем этом, или погрузиться в культуру, как и их предшественники. Раньше, люди, похоже, признавали, что открытые системы являются приглашением для того, чтобы сделать хорошую работу, и возможность совершенствовать себя до такого уровня, что вас однажды могли признать настоящим хакером. А теперь, некоторые из этих новых пользователей никак не могли научиться правильно обращаться со свободой заглядывать внутрь системы, где для них были открыты чьи-то файлы. «Внешний мир ломился к нам», — признавал Столлман, — «Все больше и больше людей пользовалось компьютерными системами. Что было бы, если бы кто-нибудь еще мог свободно модифицировать ваши файлы? Вы были бы не в состоянии делать ничего больше. Вас бы саботировали каждые пять минут. Все меньше и меньше людей вокруг придерживались старых традиций, и все меньше считалось, что можно жить таким путем и что это — естественный жизненный путь».
Столлман продолжал бороться, пытаясь по его словам «задержать всеми методами, которые были в моем распоряжении, эту фашистскую тактику продвижения». Хотя его официальные обязанности по системному программированию были равномерно распределены между факультетом компьютерной науки и лабораторией ИИ, он пошел «на забастовку» против факультетской лаборатории компьютерной науки из-за их правил безопасности. Когда он создал новую версию своего редактора EMACS, он отказался дать право факультету использовать ее. Он понимал, что, по сути, он наказывает пользователей этой машины, а не тех, кто определяет политику безопасности. «Но что мне оставалось делать?», — говорил он. «Люди, которые используют эту машину, соглашаются с ее политикой. Они ничего не говорят против. На меня рассердились многие, утверждая, что я пытаюсь взять их в заложники или шантажировать, и в известном смысле это так и было. Я был вынужден этим заниматься против них, потому что я считал, что по большому счету они делают то же самое, но против всех».
Пароли были не единственной проблемой,
С точки зрения Столлмана это было той разновидностью коммерциализации, которая наносила фатальный удар по взглядам столь им любимого идеалистического сообщества. Это была ситуация, которая олицетворяла собой зло и погружала оставшихся хакеров в пучину ожесточенного конфликта. Все началось с LISP-машины Гринблатта.
По мере того как год за годом уходило время, Ричард Гринблатт оставался главным связующим звеном с днями хакерской славы девятого этажа. Теперь, когда ему шла середина четвертого десятка, самый целеустремленный хакер Машины для игры в Шахматы и MacLISP несколько умерил свои самые экстремальные привычки, гораздо чаще мыл свою короткую шевелюру, чаще менял свой гардероб, и даже периодически подумывал о связи с лицами противоположного пола — так, в порядке эксперимента. Но он все еще мог заниматься хакерством, словно одержимый демонами. А теперь он начал видеть воплощение в жизнь своей мечты, которая у него появилось задолго до всеобщей компьютеризации.
Он начал понимать, что язык LISP представляет собой расширяемое и достаточно мощное средство, которое предоставляет людям возможность создавать и исследовать системы, могущие удовлетворить самые голодные хакерские умы. Проблема была лишь в том, что не каждый компьютер был в состоянии удовлетворить существенные требования, которые LISP к нему предъявлял. Поэтому в начале семидесятых годов Гринблатт начал разрабатывать компьютер, на котором LISP должен был бы работать существенно быстрее и более эффективно, чем на любом из существовавших компьютеров. Это должна была быть однопользовательская машина, что было решением этической проблемы разделения времени, где хакер чувствовал себя психологически опустошенным из-за отсутствия полного контроля над компьютером. Имея возможность выполнять программы на LISP — языке искусственного интеллекта, машина была бы самой первой рабочей лошадкой следующего поколения машин со способностями к обучению, к ведению разумного диалога с пользователями обо всем, начиная от дизайна схем до высшей математики.
Получив небольшой грант, он и некоторые другие хакеры, в особенности Том Найт, у которого был большой опыт в разработке (и которой он придумал название) Несовместимой Системы с Разделением времени (ITS), принялись за работу. Работа продвигалась медленно, но к 1975 году у них получилось то, что они назвали машиной «Cons» (сокращение от «constructor operator», функции, которую машина выполняла в LISP). Cons функционировала не в одиночку. Для работы ее было необходимо присоединять к PDP-10. Она имела ширину в две стойки, снаружи было видно печатные платы и хитросплетения проводов, а построена она была на девятом этаже ТехСквера, на верхнем этаже с кондиционерами.
Она работала в точности так, как это видел Гринблатт. «LISP — это язык, который легко реализовать» — объяснял Гринблатт. «Уже неоднократно бывало, что какой-нибудь программист получал доступ до какой-нибудь машины и за пару недель упорного труда писал версию LISP, после чего говорил: „Смотрите, у меня есть LISP“. Но между этим вариантом и действительно пригодной системой была большая разница». Cons-машина, и появившаяся позже, отдельная и независимая LISP-машина, были пригодными системами. Ее иногда называли «виртуальное адресное пространство», что подразумевало что программы, которые использовали большое количество памяти, не приводили к выходу системы из строя, так как это обычно иногда происходило с другими системами на LISP. Мир, который вам удавалось построить при помощи LISP, был гораздо более сложен. Хакер, работавший за такой машиной, был пилотом воображаемого космического корабля путешествующего по постоянно расширяющейся вселенной LISP. В течение следующих нескольких лет, они работали над тем, чтобы сделать из нее самостоятельную систему. МТИ платило им зарплату, и конечно, они также занимались работой над ITS и прочими хакерскими задачам ИИ. Перерыв над этими задачами произошел, когда ARPA подбросило группе денег на строительство шести машин по пятьдесят тысяч долларов каждая. Затем ей еще понадобились машины и еще пришли деньги.
В итоге, хакеры из МТИ построили тридцать две LISP-машины. Снаружи, LISP— компьютер выглядел как главный блок воздушного кондиционера. Визуальный контроль производился посредством удаленного терминала, с гладкой, удлиненной клавиатурой с большим количеством функциональных клавиш и растровым дисплеем сверхвысокого разрешения. В МТИ появилась идея соединить несколько LISP машин в сеть, и помимо того, что каждый хакер имел полный контроль над свой машиной, он теперь мог работать и в составе группы, что поддерживало ценные результаты, возникавшие из свободного движения информации.