Хакеры (takedown)
Шрифт:
Учебный центр был основан в 60-х годах, потому что людям, всерьез занимавшимся вычислительной техникой, становилось очевидно, что у зарождавшейся тогда компьютерной индустрии большое будущее: она будет бурно развиваться, и потребуются десятки тысяч специалистов на новые рабочие места. И действительно, к концу 70-х компьютерная индустрия стала крупнейшим потребителем квалифицированной рабочей силы, подобно тому как в 50-е и 60-е годы большинство новых рабочих мест обеспечивалось в производстве бытовой электроники. И подобно многим другим техническим учебным заведениям, рекламу которых можно увидеть на боках городских автобусов, этот учебный центр активно привлекал абитуриентов, стремящихся получить специальность, которая сможет их прокормить.
Чтобы поступить в этот центр, надо было иметь аттестат об окончании средней школы или справку о сдаче
Формально центр не мог присваивать выпускникам звание бакалавра, но мог выдавать свидетельства о том, что выпускники обладают достаточными знаниями, чтобы профессионально работать с компьютерами. Да и организации – работодатели не очень-то нуждались в новоиспеченных выпускниках Калифорнийского университета, Калифорнийского технологического института или Стэндфордского университета с учеными званиями и большими запросами. Гораздо больше им были нужны молодые люди, готовые выполнять на компьютерах будничную, повседневную работу и согласные получать для начала каких-нибудь двадцать тысяч долларов в год. Лос-анжелесский учебный центр стал стабильным поставщиком начинающих программистов, техников, операторов для всего региона. Их работа хоть и не обещала громкой карьеры, но все-таки оплачивалась получше, чем на должностях такого же уровня в фирмах, не связанных с вычислительной техникой.
Администрация учебного центра не терпела легкомыслия и пустяков ни в чем. Даже в одежде предписывался предельно строгий деловой стиль. Студентам велели одеваться словно в мормонской секте: юношам – носить пиджаки и галстуки, девушкам – юбки или в крайнем случае юбки-брюки.
Ларри Гер, который читал в учебном центре вводный курс по языку программирования COBOL, в общих чертах был наслышан о похождениях Кевина Митника и о тех неприятностях, в которые он влип впоследствии, однако старался относиться к нему так же ровно, как и ко всем остальным студентам. Кевин оказался пытливым, задавал много вопросов, его ум все время работал, и он опережал учебный материал как минимум на одну лекцию вперед. Знания, которыми он обладал, представляли собой причудливую смесь: он, случалось, не знал некоторых элементарных вещей, но зато кое в каких тонкостях разбирался намного лучше других студентов. Его способности оказались настолько незаурядными, что Гер согласился стать для него учителем-наставником. Он решил вдохновить Кевина, убедить его, что если он попадет на приличную работу для начинающих и покажет, на что он способен, то наверняка сделает стремительную карьеру.
Даже в те времена, когда поблизости была Сьюзен, всегда и со всеми стремившаяся выглядеть соблазнительной, Кевин не проявлял ни малейшего интереса к женщинам. Поэтому его приятели изрядно удивились, когда однажды летом 1987 года Кевин как-то невзначай женился. Пошли пересуды, и у всех оказались разные объяснения этому событию. Тот факт. что избранница Кевина работала не где-нибудь, а в GTE – одной из двух лос-анжелесских телефонных компаний, никому не показался случайным совпадением. Прочее было не так очевидно. Поначалу прошел слух, будто она работала в GTE программистом. А для такого человека, как Кевин, казалось, ничто не может быть более привлекательным, чем заполучить надежного помощника внутри телефонной компании. Сьюзен Сандер, которая в это время обучалась в Дауни (южном районе Лос-Анджелеса) профессиональной игре в покер, тут же стала наводить справки и выяснила, что новоиспеченная миссис Митник была в телефонной компании не рядовой сотрудницей, а каким-то администратором.
У Бонни Вителло была маленькая фигурка и смуглая ножа, ее круглое личико обрамляли густые длинные волосы каштанового
Она родилась в Нью-Джерси, а когда ей было шесть лет, ее родители переехали в Монровию – местечко миль на двадцать к северо-востоку от Лос-Анджелеса. Когда семья Вителло обосновалась там в середине 60-х, огромный город, до этого населенный преимущественно белыми, придерживавшимися консервативных убеждений, находился на пороге серьезных изменений. Прибывали все новые и новые семьи испаноговорящих эмигрантов из Латинской Америки, молодежь объединялась в банды, которые устраивали кровавые стычки на улицах. Белое население все больше озлоблялось и вот-вот готово было начать войну против испаноговорящей общины. Через девять лет после переезда, намучившись от напряженных межрасовых отношений, семья Вителло, в которой к тому времени было шесть человек, перебралась в Роуленд-Хайтс, тихое местечко на восточной границы Лос-анжелесского округа. Это был своего рода микрорайон в двадцати минутах езды на север от Диснейленда, состоявший из новых многоквартирных домов, кое-где перемежавшихся домами на одну семью, – прекрасное место, чтобы прочно обосноваться и начать устраивать свою жизнь. Прежде, когда они жили в Монровии, Бонни часто пропускала занятия в школе, но теперь в ней вдруг проснулся интерес к занятиям. Ведь в новой школе учителя не относились к детям из испаноговорящих семей с предубеждением, и ей больше не приходилось ежеминутно ожидать от одноклассников удара в спину. Окончив школу, Бонни поступила в маленький колледж недалеко от дома.
Тут стали возникать помехи. Одной из самых серьезных оказалось ее первое скоропалительное замужество, продлившееся всего полгода. Ей пришлось бросить учебу в колледже и отложить мечты об образовании на неопределенный срок. В двадцать один год она, подрабатывая в какой-то конторе от случая к случаю, вдруг получила предложение поступить секретаршей на полную ставку в главный офис GTE в Монровии. Других вариантов не было. Без особой радости Бонни вернулась в те места, которые когда-то с таким облегчением покинула. А когда телефонная компания перенесла свой офис из Санта-Моники в Таузенд-Оукс – северо-западный пригород Лос-Анджелеса, – Бонни тоже перебралась туда.
Однообразная конторская работа была ей нестерпима. Несколько лет она занималась тем, что печатала документы и подшивала их в папки. Никакие перспективы продвижения по службе ей не светили, и она стала подумывать о том, чтобы научиться обращаться с компьютерами. Для нее это оказалось не так уж трудно. Персональные компьютеры уже стояли чуть ли не на каждом столе. Бонни тоже получила один для выполнения своей секретарской работы, причем предполагалось, что она будет только печатать на нем документы и не больше того. Однако умная маленькая машина пленила Бонни. Она тщательно изучила справочники и выяснила все до мельчайших деталей. Слухи о ее осведомленности распространились по фирме, и ей предложили заниматься устранением неисправностей во всех компьютерах офиса. А вскоре, договорившись о том, что GTE будет платить за обучение, Бонни поступила на вечернее отделение в Лос-анжелесский учебный центр вычислительных систем.
Однажды на вечернем занятии Бонни разместилась за главным пультом в компьютерном классе, а остальные студенты – за учебными компьютерами, на которых они моделировали работу большой распределенной системы обработки данных: на компьютерах выполнялись задания, а с главного пульта осуществлялись общий контроль и распределение ресурсов. Внезапно на экране центрального компьютера, за которым сидела Бонни, появились сообщения от кого-то из сидящих в классе, причем появились в том секторе, который был зарезервирован для пользователей, обладающих самым высоким уровнем привилегий в системе.
– Не подавляй мой файл! – гласило сообщение. – Пропусти мое задание первым!
Бонни в недоумении обратилась к инструктору: – Это еще кто такой?
– О, это Кевин Митник, – ответил инструктор. – С ним надо считаться. Раз он не хочет, чтобы ты подавляла его задание – значит, не подавляй.
Бонни взглянула в ту сторону, где за терминалом сидел тучный парень.
Бонни улыбнулась и набрала на своей клавиатуре ответ: – А что еще ты хочешь, кроме того, чтобы не подавляли твое задание?