Хакеры (takedown)
Шрифт:
В отличие от других хакеров, Гесс не пользовался наркотиками. Он считал, что наркотики поддерживают психику Хагбарда в сдвинутом состоянии, разрушая ее. Анаша уже стала обыденной вещью, теперь Хагбард предпочитал ЛСД – лишь тот вдохновлял его по-настоящему. Гесс же ограничивал себя непрерывным ренцрм, которое иногда разнообразил баночкой пива. И вообще в его двухкомнатной ганноверской квартире царил порядок. Хагбард же вносил хаос, он жил в вечном окружении переполненных пепельниц, груд грязного белья и других следов удовлетворения своих повседневных потребностей.
Гесс был настоящим специалистом по UNIX, редким специалистом в Германии – и он выпадал из общей компании. Он не хотел иметь ничего общего с организованным хакингом и поэтому был бесполезен для гамбургских «охотников за VAX'ами».
Однако всеобщее увлечение очень скоро заразило и его. Каждую свободную минуту Гесс теперь использовал для изучения сетей. Собственно говоря, отчасти это было его попыткой вырваться из навязанного ему образа жизни со стандартным набором ограничений и ожиданий. И если Гесса мог не интересовать групповой хакинг или VMS, его действительно интересовал хакинг в системах, использующих UNIX. Почти всегда он допоздна засиживался в «Фокусе» и работал оттуда. Иногда он использовал NUI «Фокуса», иногда свой собственный, законно полученный. Лишь иногда он обращался к стандартной практике использования краденого NUI. Это, как Гесс считал, было уже из «области сомнительной морали».
Одной из наиболее полезных вещей, которой Гесс научился, от Хагбарда, было поистине бесконечное терпение. Это означало, что необходимо было сидеть, набирать номера, вбрасывать – и так до победного конца. Если удавалось проникнуть в какую-либо систему и при загрузке в компьютер запрашивался личный счет и пароль – это означало, что еще больше времени нужно потратить для того, чтобы войти в машину. Если вы уже были внутри машины, разработка жилы и проверка собственных сил требовала еще большей выдержки. И хотя Хагбард не был программистом и, следовательно, полностью зависел от остальных членов группы, которые должны были писать для него программы, его бесконечное терпение и зацикленность на предмете занятий делали его более эффективным взломщиком, чем многие другие.
Отчасти необычная притягательная сила компьютерных сетей для Гесса, Хагбарда и Пенго объяснялась тем, что они знали: где-то существует мощная, большая машина, гораздо более совершенная, чем их маленькие персоналки, и даже более производительная, чем относительно мощные машины в «Фокусе» – и эту машину можно исследовать. Если появилось приглашение для загрузки и пароль срабатывал, следующей задачей было определить тип машины и ее возможности. Часто целью было получить статус привилегированного пользователя и вытекающие из него возможности. В противоположность Хагбарду, Гесс и Пенго могли попрограммировать, если уж они оказались внутри машины. Они могли использовать команды операционной системы и написать программы для того, чтобы обнаружить и использовать слабые места в системе безопасности. Если незваный гость получал статус привилегированного пользователя, машина оказывалась в его подчинении полностью. Он мог просматривать и редактировать файлы других пользователей, вскрывать их почту, уничтожать результаты их работы или делать их работу за них. Высшим шиком было послать кому-нибудь сообщение, что к нему вторгались и нашли в его программе ошибку. От такого пользователя не было защиты. Хакинг оказывался гораздо более эффективным занятием, чем обычный обыск в комнате, полной ящиков и тайничков, когда в поисках чего-нибудь интересного требуется перевернуть каждый клочок бумаги. Тут возможности компьютера оборачивались против него самого. Можно было, скажем, приказать машине представить список всех документов, содержащих какое-нибудь ключевое слово – например, «засекреченный», «ядерный» или что-нибудь другое, в зависимости от того, что хотел найти хакер.
Как и все остальные, Гесс был ошеломлен открывающимися возможностями, Одна лишь сеть Arpanet соединяла тысячи компьютеров. В свою очередь, она была частью сети Internet, которая соединяла так много компьютеров, что никто в действительности и не знал, сколько их.
Первый визит Пенго
Пенго поступил в технический университет в Берлине, чтобы изучать компьютеры. Но он не мог долго отсутствовать в Ганновере. Он начал наезжать туда часто, чтобы провести денек-другой с Хагбардом. Обычно визит начинался с официального выкуривания косяка, после чего переходили ко всенощному бдению за компьютером. Раз или два они заходили в «Фокус» к Гессу посмотреть, как ему хакингуется там.
Было бы естественно как-то отделить Клиффа Столла от описанной группы подозрительных компьютерных фанатиков. Хотя сам тощий Клиф всячески подчеркивал те стороны своей личности, которые посторонними могли быть приняты за ненормальность. Он пытался вписаться в некий образ, который правильнее всего было бы назвать пародией на чокнутого ученого. Его длинные каштановые волосы слипались в сосульки длиной по двадцать сантиметров, ходил он исключительно деревянной походкой, а в руках его дергался мячик на резинке. Речь Столла была пересыпана восклицаниями вроде «круто», «дерьмо», «Иисусе!», «хрень собачья». Собственно, он использовал их вместо знаков препинания. Если его компьютер заставлял его ждать более чем секунду, он орал на него: «Ах ты, коммуняка!» На самом деле «коммуняка» был тот термин, которым он характеризовал любой упорствующий неодушевленный объект.
При этом политически Столл всегда склонялся влево, отчасти просто потому, что так сложилась его жизнь. Он поступил в колледж в шестидесятые годы и принимал участие в движении протеста против вьетнамской войны. Но он никогда не был левым активистом. Столл даже считал себя неидеологизированной личностью, сопротивляющейся левацким догмам. Он всегда действовал на основе собственных личных принципов. Одним из таких принципов было работать только на чистую науку. Он не мог заставить себя работать в Ливерморской лаборатории, правительственном исследовательском центре, где помимо гражданских проектов разрабатывались ядерные боеголовки и оружие звездных войн для военного ведомства. Не говоря уже о работе на АНБ, компьютерщики которого были в его глазах просто шпионами.
Итак, в 1968 году Столл проходил постдокторантуру в Лаборатории имени Лоуренса в Беркли (LBL), рассчитывал зеркала для обсерватории Кек на Гавайях. Лаборатория в Беркли, LBL – это родная сестра Ливерморской лаборатории, расположенной от нее всего в 30 милях на восток. Она является одной из американских государственных исследовательских лабораторий в рамках широкой программы фундаментальных исследований. Через некоторое время денежный ручеек, питающий проект Столла, пересох, и он был вынужден подыскивать для себя что-нибудь еще.
Для астрофизика такая ситуация была обычной в разгар рейгановского правления. Доля федерального бюджета, отведенная на поддержку фундаментальных исследований, неуклонно сокращалась. Денежный дождик смачивал, образно говоря, только верхушку холма, то есть военные лаборатории, занимавшиеся непосредственно разработкой оружия. И когда это все-таки свершилось, знания в области компьютеров, приобретенные Столлом в старших классах и колледже, дали ему некоторое преимущество по сравнению с другими астрономами, лишившимися субсидий. В августе 1986 года он стал администратором системы, отвечающим за десяток больших лабораторных компьютеров. Отвечал он за все: начиная от хранения важных данных и вопросов безопасности и кончая эффективностью использования возможностей машины учеными-пользователями. И хотя это было не совсем то, к чему он стремился, эта работа позволила ему остаться в Беркли.