Хакеры (takedown)
Шрифт:
Когда Карл передал Гессу, что русский потребовал свернуть деятельность, Гесс чуточку расслабился. Для него вся затея давно уже потеряла привлекательность, и сейчас лучшее, на что он мог рассчитывать, – увидеть, как эта история тихо рассосется. Пара тревожных звоночков уже была – сначала его напугала бременская полиция, когда летом 87-го нашла его по телефонному следу, потом – взрыв известности, когда в апреле 88-го Quick рассказал, как Столл гонялся за хакером. Но с тех пор все затихло. У Гесса была новая работа программиста в ганноверском издательстве, и дела у него шли хорошо. Деньги, которые он получил в КГБ, около 9000 долларов, сейчас казались не такими большими, чтобы продолжать рисковать.
Наступил декабрь, а никого еще не арестовали. Почти 6 месяцев Пенго жил в безвоздушном бюрократическом пространстве. Ему некому было рассказать о своих проблемах,
В 1988 году народу собралось меньше, чем обычно. Обеспокоенные родители, которые к этому времени уже хорошо знали, что такое хакерство, не пускали своих отпрысков в клуб, репутация которого покрывалась все новыми и новыми пятнами. Хакинг стал противозаконным, и этого хватало, чтобы отпугнуть кое-кого из мечтавших стать хакерами. Что еще важнее, федеральное управление связи усилило защиту сети Datex-P, сделав несистемный хакинг намного более трудным. Многие из тех, кто не изменил своим привычкам, теперь придерживались принципа, что в одиночку работать безопаснее, и держались от «Хаоса» подальше. А те же, кто присутствовал на встрече, трепались все больше о политике: в ФРГ затевали установку сети, предназначавшейся для обмена информацией об охране окружающей среды, тем самым закладывая фундамент для проталкивания закона, аналогичного американскому закону о свободном доступе к информации. Для крутых хакеров такие разговоры только доказывали, что «Хаос» сбился с правильного пути. Но для Пенго съезд означал возможность сделать вид, будто ничего не случилось, все идет, как в старые добрые времена. Обеликс встретил его в аэропорту на принадлежавшем матери «Мерседесе», и Пенго, стоило ему попасть в «Хаос», немедленно почувствовал себя лучше. Пенго стал знаменитостью. Те, кто не знал его лично, слышали о нем. В 20 лет он уже стал ветераном. Многие из называвших себя хакерами мало что умели, кроме того, что собирали пароли по друзьям. Пенго знали как хакера из элиты, такого, что умеет и писать программы. Он был берлинец, он не попадался, а когда у него были проблемы, обвел полицейских вокруг пальца. Уловка Пенго с жестким диском стала предметом тщательного разбора, чуть ли не семинара, в клубе. Хакеры помоложе перед ним благоговели – помимо всего прочего он был одним из первых, кто расколол компьютеры Philips и Thompson-Brandt во Франции.
Все три дня съезда вокруг Пенго крутились журналисты и телеоператоры. На беглом английском, пересыпанном американизмами, которых он нахватался в сетях и BBS, Пенго нахально болтал перед камерой корреспондента Би-би-си, снимавшего документальный фильм о европейских хакерах. Когда Пенго вспоминал о том, как «Хаос» запоем взламывал VAXы, он сказал: «Мы думали, что были лучшими. Не знаю, так ли это». Западногерманские журналисты обожали Пенго: он всегда был готов дать большое интервью, сидя где-нибудь в уголке, куря одну за другой свои самокрутки и рассказывая о каких-нибудь из своих лучших штучек.
Пенго слонялся по клубу, заглядывал на семинары и слушал, небрежно прислонившись к дверному косяку в позе человека, привыкшего располагаться рядом с ближайшим выходом. На семинаре, посвященном будущему «Хаоса», Пенго выступил. С оттенком раздражения в голосе он сказал, что его огорчает направление, в котором, как он видит, движется клуб. Для такого хакера – технократа, как Пенго, политический уклон «Хаоса» неприемлем. Сосредоточиваться на вещах типа охраны окружающей среды – значит заставлять группу изменять ее техническим целям. Ничего удивительного, закончил он, что действительно талантливые хакеры начинают покидать клуб.
Безотносительно к расследованию дела о шпионаже по гамбургской тусовке пошел слух, что кто-то стучит. Bay Холланд заподозрил, что в рады «Хаоса» проник полицейский осведомитель. Пенго с облегчением понял, что его Bay не подозревает. Хагбард в этом году на съезд не приехал, и, похоже, никто не заметил его отсутствия.
Питер Карл подумывал перебраться в Испанию и открыть там компьютерную фирму. С Ганновером его ничего не связывало, развелся он больше года назад, и его десятилетняя дочка осталась на попечении матери. С тех пор как в 1986 году Карл оставил работу крупье, он получал пособие по безработице. В дополнение к 850 маркам, которые каждый месяц приходили от государства, он время от времени перегонял машины в Испанию для тамошнего торговца подержанными автомобилями. Были еще и деньги от Сергея, но этот бизнес постепенно заглох, и после того как Сергей потребовал прервать отношения, неизвестно было, возобновится ли он вообще. Определенно, рассчитывать на русских как на источник постоянного дохода не приходилось. Так что в начале 1989 года Питер Карл
В крошечной берлинской квартире Доба спать можно было только на полу. Там он и спал на матрасе, когда его разбудил громкий треск – кто-то выбил его дверь. Доб подскочил и увидел четыре пистолета, направленные ему в голову. За каждым пистолетом стояло по полицейскому в штатском. – В чем дело? – завопил Доб.
– Сдать оружие! – приказали ему вместо ответа, хотя никакого оружия не наблюдалось. Доб был немедленно арестован.
Марс Гесс начал сгонять вес. Пять раз в неделю он вставал в 6.45 и шел в бассейн поплавать перед работой. 2 марта 1989 года он возвращался из бассейна в прекрасном расположении духа. Он уже нащупывал в кармане ключи от входной двери, когда услышал за спиной тихий вежливый голос человека, который, казалось, хотел узнать, как пройти по такому-то адресу. «Герр Гесс?». Гесс обернулся и увидел, что восемь хорошо одетых мужчин смотрят на него в упор. Гесс мгновенно понял, что случилось. Ему сразу же сказали, что он подозревается в шпионаже. Гесс начал молиться про себя.
В квартире тоже были полицейские. Гесс потребовал, чтобы ему разрешили позвонить адвокату. Когда в июне прошлого года полиция отконвоировала Гесса в его комнату, адвокат возник на сцене через несколько минут, и его присутствие позволило Гессу отнестись к ситуации пренебрежительно. Но на этот раз полиция продемонстрировала пугающую подготовленность. Телефон адвоката не отвечал. Со второй попытки Гесс дозвонился до секретарши, которая сказала, что в течение дня адвоката не будет. Гессу ничего не оставалось, как позволить начинать обыск. Перетряхнув всю квартиру, полицейские забрали Гесса в полицейское управление Ганновера, где целый этаж отвели под расследование дела хакеров-шпионов. Так Гесс впервые встретился с Эккехардтом Кольхаасом.
Первой реакций Гесса было сознаться в хакинге, и в частности во взломе компьютеров LBL. На допросе он признался, что знает Хагбарда и прочих и что передавал Хагбарду три или четыре пароля. Он даже признался, что снабжал Доба крадеными программами и получал за него деньги от Карла, а позднее передавал добычу непосредственно Карлу. Но Гесс отрицал участие в какой бы то ни было шпионской деятельности.
– Я никогда сознательно не работал на вражескую разведку,– заявил он, тщательно подбирая слова. – Карл никогда не говорил, зачем ему программы, а я никогда не спрашивал.
– Знаете ли вы некоего Сергея?
– Мне это имя неизвестно, – солгал Гесс.
– У нас есть основания считать, что Сергей работает в торговом представительстве в Восточном Берлине и программы заказывал он.
– Я об этом абсолютно ничего не знаю, – стоял на своем Гесс.
Но по мере продолжения допроса до Гесса стало доходить, что кто-то из группы раскололся. Очередной вопрос доконал Гесса.
– Согласно информации, полученной нами от федеральной полиции, Сергей открыто упоминался в разговорах между Бжезинским (Добом), Кохом (Хагбардом), Карлом, Хюбнером (Пенго) и вами, там, где речь шла о том, что пароли, которые вы доставали, предназначались Сергею. Что вы скажете на это?
Продолжать запираться смысла не было. Все вышло нарушу.
– Это правда, – ответил Гесс. – Эти люди говорили о Сергее. Я понял, что Сергей находится на Востоке и работает в русской разведке. И Гесс начал объяснять, что когда он понял, кому предназначаются пароли, то немедленно вернулся в компьютеры LBL и внес в них изменения.
Когда ему прочли составленные со слов Хагбарда списки – десятки систем и имен пользователей, которые Гесс якобы передал, включая компьютер армейского склада в Эннистоне, пентагоновскую базу данных Optimis и несколько компьютеров бюро охраны окружающей среды, Гесс пришел в ужас и стал все отрицать. Насколько он мог понять, Хагбард вывалил следователям чертову кучу беспорядочной информации и рассказал им о том, что имело место еще в 1985 году, когда Гесс и Хагбард хакерствовали на пару. Но эти данные, пытался объяснить Гесс, никакого отношения к Сергею не имеют.