Халтура

Батчер Джим

Тролль неуклюже замер, его резиновые слизистые губы оттянулись назад, открыв зловонные клыки.

— Нет! — прорычал он, не отрывая глаз от девочки. Слюна стекала по клыкам и капала на асфальт. — Она моя! Чародея это не касается.

— Да неужели? — спросил я. — Тогда смотри. — С этими словами я опустил руку (вместе с источником пронзительного серебристого света), одарил тролля моей лучшей ухмылкой и, развернувшись в вихре черной кожи, уверенными шагами двинулся обратно к Норс-авеню. Девочка круглыми

глазами смотрела через мое плечо.

— Он идет за нами? — тихо спросил я.

Она оторвала глаза от тролля и посмотрела на меня.

— Нет. Просто таращится.

— Хорошо. Если пойдет, скажи мне.

— И ты его испаришь? — спросила она дрожащим голосом.

— Черт, нет. И мы побежим.

— А как же?.. — Она коснулась кольца на моей руке.

— Я солгал, детка.

— Что?!

— Солгал, — повторил я. — Я не слишком хороший лжец, но тролли туповаты. Это всего лишь световое шоу, однако он купился, и остальное нас не заботит.

— А ведь сказал, что чародей, — упрекнула она меня.

— Я и есть чародей, — раздраженно ответил я. — Чародей, которому пришлось до завтрака провести сеанс экзорцизма. Затем я отыскал два обручальных кольца и ключи от машины, а остаток дня потратил на беготню за тобой. Я выдохся.

— И ты не сумел бы взорвать этого… эту штуку?

— Это тролль. Разумеется, сумел бы, — широко улыбнулся я. — Если бы не так устал и смог достаточно сосредоточиться, чтобы не взорвать себя вместе с ним. Когда я устаю, у меня нелады с прицелом.

Мы достигли конца моста и, как я надеялся, территории Гогота. Я хотел было опустить девочку на землю — она оказалась слишком тяжелой. Потом заметил голую ногу и окровавленные коленки. Вздохнул и продолжил путь по Норс-авеню. Если за полчаса я сумею добраться до следующего моста, расположенного в квартале отсюда, и вернуться по той стороне реки, возможно, мы еще успеем застать Ника.

— Как твоя нога?

Девочка пожала плечами, хотя ее лицо сморщилось от боли.

— Думаю, в порядке. Эта штука была настоящей?

— Спрашиваешь! — ответил я.

— Но это было… Это ведь не было…

— Человеком, — закончил я. — Нет. Но черт побери, детка, вокруг не так уж много настоящих людей. Оглянись. Банди, Мэнсон [1] и прочие твари. Прямо здесь, в Чикаго, существуют Варгасси с Маленькой Италией, ямайские банды и тому подобное. Животные. Мир просто кишит ими.

Девочка шмыгнула носом. Я посмотрел на нее. Она казалась печальной и слишком серьезной для своего возраста. Мое сердце оттаяло.

1

Кэрол Банди, Чарлз Мэнсон — серийные убийцы.

— Я знаю, — сказала

она. — Мои родители такие же. Немного. Они правда ни о ком не думают. Только о себе. Даже друг о друге не думают — только о том, что можно сделать друг с другом. А я для них — игрушка, которую можно засунуть в чулан и достать, когда придут гости, чтобы продемонстрировать, что я красивее и лучше их игрушек. Остальное время я им просто мешаю.

— Эй, ну ладно тебе, — возразил я. — Ведь все не так плохо, верно?

Она посмотрела на меня, отвела взгляд.

— Я к ним не вернусь, — сказала она. — Мне плевать, кто ты такой и что умеешь делать. Ты не сможешь заставить меня вернуться к ним.

— Вот тут ты ошибаешься, — ответил я. — Я тебя здесь не оставлю.

— Я слышала, как ты говорил со своим другом, — сказала она. — Мои родители пытаются вас подставить. Почему ты вообще этим занялся?

— Мне нужно еще шесть месяцев проработать на лицензированного сыщика, прежде чем я смогу получить собственную лицензию. И у меня есть слабое место: одинокие детишки в большом гнусном ночном городе.

— Здесь хотя бы никто не пытается убедить меня в том, как я им дорога. Я видела кучу диснеевских фильмов о родителях, обожающих своих детей. О волшебной связи, которую якобы создает любовь. Но это туфта. Как ты и тролль. — Девочка положила голову мне на плечо, обмякла, и я почувствовал, насколько она устала. — Магии не существует.

Я молчал. Нелегко слышать подобное от ребенка. Мир десятилетней девочки должен состоять из музыки, и смеха, и дневников, и кукол, и грез — а не жестокой, голой, пресыщенной реальности. И если света нет даже в сердце ребенка — такой крошки, как эта, — на что нам вообще надеяться?

Еще через несколько шагов я осознал нечто, в чем не хотел себе признаваться. Тихий ледяной голосок пытался сообщить мне то, что я не хотел слушать. Я занимался чародейством, чтобы помогать людям, чтобы сделать мир лучше. Но сколько бы мрачных духов я ни победил, сколько потенциальных темных колдунов ни выследил, в темноте меня всегда будет поджидать новое, более ужасное зло. Сколько бы потерянных детей я ни нашел, десятки других сгинут навеки.

Сколько бы я ни сделал, сколько бы мусора ни убрал, это лишь капля в океане.

Весьма неприятные мысли для усталого, потрепанного парня, чьи руки заняты десятилетней девочкой.

Мелькающие огни заставили меня поднять голову. Вход в один из проулков между зданиями был перетянут желтой полицейской лентой, поблизости стояли четыре полицейские машины с включенными мигалками. Фельдшеры выносили из проулка накрытые носилки с телом. Сверкали фотовспышки.

Я в нерешительности остановился.

— Что? — пробормотала девочка.

— Полиция. Может, следует сдать им тебя.