Халтура
Шрифт:
Она казалась такой прекрасной — мягкой, и теплой, и живой.
Долгое время мы просто стояли обнявшись.
Мое тело воспрянуло от желания, а секундой позже Голод взвыл от безумной похоти.
Жюстина. Наш олененок, наш бокал вина, наша, наша, наша. Сколько ночей она кричала под нами, сколько мягких вздохов, сколько прикосновений — сколько насыщенной, теплой, сумасшедшей жизни, влившейся в нас.
Я не стал слушать демона, но, пытаясь заблокировать его,
Боль, боль столь ужасная, столь невообразимо жгучая, что я не в состоянии описать ее, пронзила мои пальцы, словно под мягкостью волос скрывались высоковольтные провода под напряжением. Я зашипел и рефлекторно отдернул руку.
Солнечный свет, святая вода, чеснок и кресты не особо тревожат инкуба Белой Коллегии. Но прикосновение того, кто искренне любит и любим, — другое дело.
Я посмотрел на свою ладонь. Она уже покрылась волдырями.
Жюстина отпрянула от меня, ее красивое лицо исказила тревога.
— Прости, — сказала она. — Прости, я не подумала.
Я покачал головой и тихо ответил:
— Все в порядке.
Затем отошел от нее, а демон внутри вопил от разочарования.
Она прикусила губу и неуверенно посмотрела на меня.
Мы с Жюстиной давно не виделись. Я забыл, какая она красивая. Черты ее лица неуловимо изменились. Стали тоньше, завершеннее, четче. Возможно, я слишком привык иметь дело с бессмертными — или почти бессмертными — созданиями. Забываешь, что может произойти с человеком за пару лет.
Конечно, ее темные волосы исчезли. Нет, они были такими же густыми, длинными и вьющимися, как прежде, но теперь стали серебристо-белыми. Это сделал с ней я — я питался ею, иссушил ее почти до смерти, чуть не вырвал жизнь из ее тела, чтобы насытить свой Голод.
Вспомнив о том удовольствии, я закрыл глаза и поежился. Я чуть не убил свою любимую, и воспоминание об этом возбуждало почти так же, как прикосновение к ней. Открыв глаза, я встретил взгляд Жюстины — уверенный, и спокойный, и знающий.
— Желание само по себе не делает из тебя монстра, — очень мягко сказала она. — Значение имеет лишь то, что тыделаешь со своими желаниями.
Не ответив, я повернулся и запер дверь, затем подобрал оружие. Настоящий джентльмен не оставит его валяться на полу. Кроме того, оружие не сочеталось с обстановкой. Уголком глаза я изучал Жюстину, рассматривал ее одежду — элегантный деловой костюм, подходящий для личного помощника Лары.
Или для корпоративного посыльного.
— Пустая ночь! — злобно выругался я, внезапно придя в ярость.
Жюстина моргнула:
— Что такое?
— Лара! — выплюнул я. — Что она сказала тебе?
Жюстина медленно покачала головой, нахмурившись, словно пытаясь прочесть мои мысли.
— Сказала
Я пристально посмотрел на Жюстину. Затем медленно опустился в одно из кресел в гостиной. Оно было неудобным, зато очень, очень дорогим.
— Передай мне все, что она сказала, — попросил я. — Дословно.
Жюстина одарила меня долгим взглядом, нахмурилась еще сильнее.
— Почему?
Потому что знатьнекоторые вещи, просто иметь представлениеоб их существовании, опасно. Потому что Жюстина снабжала меня информацией о действиях Лары, которую я, в свою очередь, передавал Гарри, а через него — Белому Совету. Если Лара обнаружила это, она вполне могла втянуть Жюстину в Войну Забвения. И если моя сестра это сделала, я ее убью.
— Ты должна поверить мне, любимая, — негромко произнес я. — Но я не могу рассказать тебе.
— Но почемуты не можешь рассказать?
Этот вопрос — один из самых трудных в том, что касается Войны Забвения.
— Жюстина. — Я раскинул руки. — Пожалуйста. Поверь мне.
Жюстина прищурилась, настороженно размышляя, и я слегка опешил. Не привык видеть подобное выражение на ее лице.
Ну разумеется. Я привык к одурманенному пресыщению после того, как утолил Голод, и к пылающему желанию, когда преследовал ее, и к сокрушительному экстазу, когда овладевал ею…
Я зажмурился, сделал глубокий вдох и затолкал демона поглубже.
— Мой бедный Томас, — тихо сказала Жюстина. Она сидела за столом напротив меня, ее темные глаза источали сочувствие. — Когда мы были вместе, я не понимала, насколько это тяжело для тебя. Твой демон намного сильнее их демонов. Сильнее любого из них, не считая ее.
— Значение имеет лишь то, поддамся я или нет, — ответил я резче, чем собирался. — То есть все это не имеет значения. Расскажи мне, Жюстина. Пожалуйста.
Она обхватила себя руками, прикусив нижнюю губу.
— Рассказывать почти нечего. Она велела сообщить тебе, что по обычным каналам получила известие о том, что в город прибыла Леди Черной реки. — Жюстина открыла портфель. — И что ты поймешь, с кем имеешь дело. — Она достала большую фотографию и подтолкнула через стол ко мне. Изображение оказалось, зернистым, но достаточно крупным, чтобы различить решительную молодую женщину, садящуюся в такси в аэропорту О'Хара. Судя по отпечатанному на фотографии времени, сделана она была сегодня утром.