Халява для лоха
Шрифт:
– Ничего пока выяснить не удалось, – ответил на немой вопрос Геннадий. – Я позвонил сержанту, с которым мы ее в чувство приводили. В милицию по поводу исчезновения девушки, схожей по приметам с нашей, никто не обращался. По моей просьбе сержант нашел водителя трамвая, из которого ее вынесли на остановку, тот уверяет, что сумки при ней было. Говорит, сам удивился: прилично одетая девушка и вдруг без ридикюля. На какой остановке она в трамвай села, водитель не заметил… А у вас какие успехи?
– Да тоже особо похвастать нечем. Хорошо, хоть плакать перестала. Только раз за нынешний день слезы и были, когда по телевизору передачу про зону показывать стали. Я тут же переключила, а
– А как вы ее зовете?
– Детонькой. Поначалу Олесей называла, но она не откликается и вообще никак не реагирует.
Через полчаса из гостиной на кухню вышел профессор.
– Пусть немного поспит. Сон у нее сейчас глубокий, спокойный, проснется хорошо отдохнувшей. Я вводил ее в гипнотический транс, думал, смогу получить какую-то информацию. Ноль. С такой амнезией я однажды уже встречался, в НИИ судебной психиатрии консилиум собирали. Мужчину к ним доставили точно в таком состоянии. Несколько лет назад это было. Я потом узнавал, у него семья нашлась, и только среди близких, в родной обстановке память начала понемногу возвращаться. Правда, нет уверенности, что до конца восстановится. Потом, я слышал, в Москву из периферийных клиник еще несколько человек перевели. У всех схожая клиническая картина.
– Чем же такая амнезия могла быть вызвана? – насторожился Геннадий.
– Точно определить не удалось. Ни черепно-мозговых травм, ни каких-либо патологий мозга у пациентов не было обнаружено. Выдвигалось предположение, что амнезия стала следствием употребления некоего наркотика, который вызвал такую реакцию. Однако присутствовавшие на конференции наркологи к такой версии отнеслись скептически – ни с чем подобным они у своих пациентов не встречались. В общем, вопрос остался открытым.
– А по поводу нашей барышни какой прогноз?
– Вы слишком многого от меня хотите. Понаблюдать ее нужно, хорошо, если бы вы ее ко мне в клинику привезли. Там бы мы сделали УЗИ мозга, МРТ, взяли бы анализы. Тогда и можно было бы какие-то осторожные прогнозы делать.
Просовывая руки в рукава своего роскошного пальто, профессор вдруг замер, будто только что, сию секунду, его озарило:
– Знаете, был в Москве один специалист, психолог. Настоящие чудеса творил. Я поначалу в рассказы о его уникальных методиках не верил. Специально под видом вольного слушателя как-то на его лекцию ходил. Сидел среди студентов и слушал, – профессор смущенно хмыкнул, – открыв рот. Во время лекции он вызывал добровольцев и, погружая их в транс, заставлял вспоминать – до мелочей – события десятилетней давности. Но вот только не знаю, в России ли он сейчас. Лет семь или восемь назад ушел из науки, преподавание оставил, в какую-то бизнес-структуру устроился. Кажется, в агентство недвижимости: учит риэлтеров, как правильнее, можно сказать, по-научному, объегоривать клиентов… Вот так, стало быть, – застегивая пальто, завершил разговор профессор. – Не могли бы вы, Геннадий, попросить милиционера, с которым девушку спасали, пробить координаты того психолога? Гольдберг его фамилия. Михаил Иосифович Гольдберг.
Подлог
Свой план Ненашев продумал до мелочей, но совсем без риска обойтись не удалось. Риск состоял в привлечении еще одного человека: нужно же кому-то контачить с
Дегтярев о позорном выдворении Инги из ненашевского дома узнал от самой изгнанницы. Она позвонила сразу после телефонного разговора с Аркадием.
– Говорю тебе, кто-то донес! – рыдала женщина. – Увидел нас вместе и стукнул. Или он сам что заподозрил и кого-то из ищеек-охранников за мной пустил. Какие ж мы с тобой дебилы, Дегтярев! Ну скажи: на хера нам это нужно было? Ведь не простит Ненашев ни тебе, ни мне!
– Погоди ты убиваться, – пытался успокоить Ингу Стас. – Может, он ничего и не знает. Имени-то моего он ведь в разговоре не называл? – задавая этот вопрос, Дегтярев с досадой констатировал, что голос его предательски дрогнул.
– Нет, кажется, не называл, – задумчиво, словно припоминая, произнесла Инга.
– Ну вот, я и говорю! – приободрился Стас. – Подожди, он немного успокоится, и все будет как раньше. Только вот встречаться нам наедине больше не стоит.
– Да пошел ты на хер со своими встречами, придурок!!! – заорала Инга, в трубке раздался сильный грохот и частые гудки.
«Не иначе, трубу грохнула, сучка!» – мстительно усмехнулся про себя Дегтярев. Он и сам не понимал, почему его задело, что Инга так мучительно тяжело переживает разрыв с Аркадием.
…Несколько дней Стас мучился сомнениями: заводить с Ненашевым разговор о его разладе с Ингой или нет? Сделать вид, будто ничего не знает о разрыве, Дегтярев не мог: Инга и Ольга подруги, по логике вещей именно к Уфимцевой «брошенка» должна была помчаться, чтобы поделиться горем. Ну а вдруг своими расспросами он подольет масла в огонь? В конце концов Дегтярев решил пока не оставаться с Ненашевым наедине и вообще проводить рабочее время на встречах с заказчиками и нужными людьми, – короче, трудиться во благо «Атланта» за пределами родного офиса. А там, глядишь, все и наладится.
Однако не прошло и недели, как Аркадий вдруг засобирался в отпуск. Дегтярев было обрадовался, но тут же ощутил тревогу. Время для отдыха было самое что ни на есть неподходящее: середина января. По итогам прошедшего года агентству предстояло произвести взаиморасчеты с заказчиками, типографиями, газетами, журналами, телеканалами, заплатить за аренду рекламных точек. Прежде Ненашев ни за что не оставил бы свое детище в такой ответственный период. Ощущение неумолимо надвигающейся опасности усилилось, когда на планерке босс объявил, что оставляет за себя Дегтярева. С правом подписи всех документов, обналичивания ценных бумаг и прочая. Не первого своего зама, начальника финансово-экономического отдела Тодчука, и не второго – руководителя отдела маркетинга Суворова, и даже не Костю Обухова, а стоящего в начальственном списке пятым Стаса.