Хамелеон. Похождения литературных негодяев

Этот необычный романчик русские литераторы писали

почти сто пятьдесят лет. Но так и недописали, потому что главный персонаж его все норовил ускользнуть от острого писательского глаза, менял окрас и, по выражению Салтыкова-Щедрина, бесшумно переползал «из одного периода истории в другой».

Уже были для этого романчика готовы главы и главки, короткие зарисовки и наброски. Они даже опубликованы.

Авторов много, и они столь знамениты, что одно перечисление заставит вздрогнуть искушенного читателя.

А. Радищев, А. Грибоедов, А. Пушкин, П. Вяземский, Е. Баратынский, М. Лермонтов, Н. Гоголь, Ф. Достоевский, А. Островский, И. Гончаров, М. Салтыков-Щедрин, Н. Помяловский, А. Сухово-Кобылин, А. Чехов, А. Толстой, Е. Замятин, В. Маяковский, Н. Эрдман, М. Булгаков, А. Галич…

Постойте, скажет разумный специалист, не могли эти писатели создавать общее произведение. Никак не могли. Хотя бы потому, что жили они в разное время и были очень непохожи. Да и как списаться вместе поэтам, драматургам и прозаикам? Даже Ильфу и Петрову вдвоем было непросто.

Да, это почти так. Но, как мы убедимся, «списаться» смогли. Полтора века персонаж-долгожитель тревожил знаменитые умы. И каждый добавлял свой штрих к его биографии. И каждый, внимательно читая соратников по перу, вписывал свой эпизод в историю похождений, которую мы и собираемся воссоздать.

В целое она может сложиться только в нашем читательском воображении. Значит, дописывать романчик придется нам, уважаемые читатели.

Будь у этого будущего произведения настоящий герой, можно было бы вести речь о романе. Даже о классическом семейном романе. Все признаки налицо. Но тот, о котором пойдет речь, на героя никак не тянет. И повествование о его похождениях язык не поворачивается назвать романом. Поэтому будем говорить о персонаже и о романчике, полухудожественном.

Почему – полухудожественный? В нашем романчике очень много прямых писательских свидетельств и примеров, взятых из лучших книг русских классиков. В их художественности не усомниться любой скептик. А полу? Все главы и главки, наброски и зарисовки, созданные за полтора века, надо было прочитать и перечитать, соединить и выстроить – проще говоря, составить, чтобы получилось последовательное произведение. Конечно, эти связки и мостики художественными не являются.

Итак. Место действия – Россия. Время действия – от конца восемнадцатого века до тридцатых годов двадцатого. Главный персонаж многолик и одновременно един в разных лицах. Соавторы – перечитайте список!

Правда, есть и более поздние писательские наблюдения за невероятными похождениями долгожителя. Но мы их

здесь касаться не будем – не хочется выходить за рамки классической традиции. Там бы разобраться.

Но знающий читатель и сам сможет пойти дальше. Ведь по большому счету этот романчик, даже сложившись в нашем воображении, все равно останется незаконченным.

Времена-то и обстоятельства меняются, а главный персонаж никуда не девается, только меняет внешний облик и умело приспосабливается к новым временам и обстоятельствам. Он и сегодня жив-здоров. И опять настойчиво заявляет о себе и своих аппетитах. Уж очень подходит наше время для его новых похождений.

Если читатель захочет провести какие-то параллели с реальными людьми и событиями, то он имеет на то полное право. Наше же дело – литературное.

Знаком! Еще как знаком! – отозвался И. Гончаров, автор трех знаменитых «О» («Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв»), и в 1879 году написал статью «Лучше поздно, чем никогда», где напророчил наш воссоздаваемый романчик.

«Этот мир творческих типов, – размышлял писатель, сам создавший немало собирательных персонажей, – имеет как будто свою особую жизнь, свою историю, свою географию и этнографию, и когда-нибудь, вероятно, сделается предметом любопытных историко-философских критических исследований. Дон Кихот, Лир, Гамлет, леди Макбет, Фальстаф, Дон Жуан, Тартюф и другие уже породили, в созданиях позднейших талантов, целые родственные поколения подобий, раздробившихся на множество брызг и капель. И в новое время обнаружится, например, что множество современных типов, вроде Чичикова, Хлестакова, Собакевича, Ноздрева и т. д., окажутся разнородностями разветвившегося генеалогического дерева Митрофанов, Скотининых и в свою очередь расплодятся на множество других, и т. д. И мало ли что открылось бы в этих богатых и нетронутых рудниках!»

Что ж, отличный повод, уважаемые читатели, и нам отправиться на поиски «странных сближений», может быть, и неприметных с первого взгляда, но имеющих в жизни и литературе «тьму примеров».

Знакомая с давних пор картина. Она памятна, наверное, каждому бывшему шестикласснику: «Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником. Кругом тишина… На площади ни души…»