Хан Рюрик: начальная история Руси
Шрифт:
Впрочем, вернемся к политике. «Дранг нах остен» практически начался во времена Генриха Птицелова (919–936) и всегда в своей основе имел не только попытку физического порабощения славян, но, прежде всего, еще и смену их культурной доминанты.
Достаточно вспомнить времена того же XIII века, когда папа Гонорий III, обращаясь к «королям Руси», писал:
«17 января 1227 г.
Всем королям Руси привет и всяческие плоды благодати [шлет] Гонорий епископ, раб рабов Божиих. Радуемся во Господе, ибо, как вы слышали, послы ваши, отправленные к достопочтенному брату нашему, епископу Моденскому, нашему легату апостольского престола, смиренно просили его посетить края ваши, ибо, желая здраво внимать спасительному учению, вы готовы полностью отказаться от всех заблуждений (выделено мной. — К.П.), которые совершили, как было сказано, из-за недостатка проповедников, за что Господь, разгневавшись на вас, доныне подвергал вас многим бедствиям, и
Военные усилия западных европейцев против славянских государств оказались весьма незначительными по результатам, а вот «гуманитарные» куда как более весомыми. Посмотрите сами: единственной славянской общностью, ассимилированной германцами, явились венды, и то до сих пор сохраняются в Германии остатки славянской самодеятельности в виде лужицких сербов, а вот распространение католичества оказалось более широким.
Католиками в настоящее время являются поляки, словаки (есть протестанты и униаты), чехи (католики, есть протестанты), хорваты (католики). Православными остаются болгары (есть часть мусульман-суннитов), сербы. Сильны позиции униатской церкви на Украине (особенно в западной ее части), есть униаты и католики в Белоруссии (в северо-западных районах).
Таким образом, славянский мир оказался в значительной мере расколот. Результат? Достаточно вспомнить, какой погром безнаказанно устроили США в Сербии.
Норманнизм в этом случае, является одним из инструментов разрушения национального самосознания русского народа.
Вызывает недоумение позиция некоторых, весьма известных русских историков и мыслителей, причем тех, кого трудно заподозрить в соглашательстве с Западом, который, без всякого сомнения, является нашим главным и сильнейшим противником или, не побоюсь этого слова, врагом.
В. Кожинов в своей книге «История Руси и Русского Слова» пишет: «Все это (отрицание норманнизма — К.П.) является, несомненно, очень прискорбной чертой исторического самосознания, ибо представляет собой одно из ярких выражений своего рода комплекса национальной неполноценности, присущего, увы, достаточно большому количеству русских людей» libereya. ru).
Увы, но здесь В. Кожинов совершенно неправ. Почему? Попробую объяснить…
В 1488 году в Москву прибыл посол императора Фридриха III просить государя Ивана III помощи в войне турками. В числе предлагаемых благ посол предложил содействие в получении королевского титула (известно, что официально Иван III являлся великим князем). Ответ на это предложение выглядел следующим образом: «… мы Божиею милостию Государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление имеем от Бога, как наши прародители… а постановления, как есмя наперед сего не хотели ни от кого, так и ныне не хотим» (Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. СПб., 1851, I. стр. 12. Цит. по: Р. Пайпс. Россия при старом режиме).
Ричард Пайпс отмечает: «По московским понятиям, настоящий суверен должен был отвечать трем условиям: происходить из древнего рода, занимать трон по праву наследования и не зависеть ни от какой другой власти, внешней или внутренней» (По кн.: Дьяконов. Власть, стр. 146-62: Он же. Очерки общественного и государственного строя древней Руси, 3-е изд. СПб., 1910, стр 419–420).
В 1532 году императору Бабуру, основателю династии и государства Великих Моголов, потомку Тимура, было отказано в заключении договора о «дружбе и братстве» с великим князем Василием III. Отказ был сформулирован следующим образом: «в братстве к нему не приказал, потому что он не ведает ево государства неведомо: он — государь или государству тому урядник (т. е. правитель с ограниченной властью. — К.П.)» (Русско-индийские отношения в XVII в.: Сборник документов. М., 1958, стр. 6. Цит. по: Р. Пайпс. Россия при старом режиме).
В конечном
Возвращаясь к вопросу о «комплексе национальной неполноценности», поднятому В. Кожиновым, могу сказать, что я всегда пренебрегал фрейдизмом и его «комплексами» и мне сложно рассуждать о положениях этого течения в психологии. Но… Я не вижу в поведении русской власти, вплоть до 1991 года, никакого момента униженности (о событиях после 1991 года хочу отметить, что никто, собственно, и не заставлял российскую власть унижаться и амикошонствовать перед Западом). А русский народ, могу сказать совершенно точно, никогда и ни перед какой нацией не испытывал чувства ущербности. Давайте говорить прямо, та незначительная часть российского общества, которая испытывала трепет перед Западом, во-первых, очень часто не являлась собственно русской, а во-вторых, испытывала трепет не перед культурой и военной мощью европейского общества, чего и в России всегда было более чем достаточно, а только лишь перед разного рода тряпками и шмотками. Таким образом, мы имеем дело просто-напросто с разновидностью товарного фетишизма. Однако в настоящее время, в области производства ширпотреба, от ботинок и бытовой электронной техники до автомобилей и компьютеров, несомненным мировым лидером является Китай и страны азиатско-тихоокеанского региона. Зачем нам эта Европа вообще? Она скоро будет наполовину арабской, давайте же сразу дружить с арабами.
Речь совершенно не идет о каком-то «комплексе национальной неполноценности». Дело в том, что норманнизм — это явная, более того, наглая ложь. Отпор норманнизму есть отпор прежде всего лжи.
Посмотрите сами. Никто из историков не «комплексует» по поводу татарского ига. Хотя здесь — то, казалось бы, чувства должны взыграть в полной мере. Представьте себе, целых 240 лет иноземного владычества! И кто нас покорил? Нас, якобы, покорили халха-монголы! Однако «монголо-татарская теория» имеет под собой хоть какие-то основания, хотя бы она и была сомнительной. Есть какие-то записи в летописях о татарских ратях, есть сообщения иностранных источников, хоть что-то, но есть, тем более, что татарская власть принципиально существовала, другое дело в том, что она не была иноземной. В случае же с норманнизмом мы не имеем ничего, кроме каких-то смутных догадок «о роли норманнов», спекуляций на тему национальности Рюрика и сомнительных филологических манипуляций со словом «руотси». Если на Западе норманны долго и успешно терроризировали местное население и запечатлелись в многочисленных свидетельствах, то в славянских государствах они вовсе не удосужились что-либо оставить после себя.
Исследователь, разбирая историю с точки зрения норманнизма, неминуемо сталкивается с колоссальной массой противоречий, и единственный способ остаться на позициях норманнизма состоит в том, чтобы лгать, замалчивать многочисленные факты и прибегать К обычной демагогии, вроде таких утверждений: «Вопрос о роли скандинавов-норманнов в становлении и развитии древнерусского государства дебатируется в отечественной исторической науке уже в течение двух с половиной столетий, хотя для мировой науки эта роль всегда оставалась бесспорной».
Если мировая наука не может решить теорему Пуанкаре, а ученый Перельман может ее решить, то кто прав, Перельман или мировая наука? Можно подумать, что вопросы в науке решаются голосованием. Проголосует шведская академия, и яблоки будут падать вверх, а не вниз.
БСЭ сообщает, что борьба между «норманнистами» и «антинорманнистами» и между славянофилами и «западниками» особенно обострилась в 60-х гг. XIX в. в связи с празднованием в 1862 году тысячелетия России. История России, таким образом, совершенно произвольным образом урезана до 862 года, причем именно на основании положений норманнской теории.
Подобное урезание есть совершеннейшая нелепость. Я могу согласиться с тем предположением, что предки таких ученых, как Белковец Л. П. и Белковец В. В. зародились самопроизвольным образом после 862 года, однако я начисто отвергаю это предположение относительно своих предков.
Между тем Л. Н. Гумилёв рассуждает о преемственности поколений следующим образом: «Мы, люди XX в., так привыкли к эволюционной теории, что дискретность (разрывность) исторических процессов нами не воспринимается. В наше время кажется, что русские происходят если не прямо от питекантропов, то как минимум от скифов, конечно пахарей, а древние русичи XII в. совсем свои, вроде двоюродных дедов. Поэтому все разговоры о старении этноса, о культуре «золотой осени», о потере традиций и обновлении стереотипов поведения оскорбительны для наших великих предков. В этом уверены все обыватели, многие ученые и даже писатели, кроме А. К. Толстого, показавшего в своих балладах глубину различия между Древней, Киевской и Московской Русью» (Л. Н. Гумилев. Древняя Русь и Великая степь).