Хан

Синякова Елена

– Хорошо. Он найдет женщину-врача. А теперь идем.

И снова его рука обвилась вокруг меня крепко и немного больно, заставляя шагать вперед, предаваясь своими недобрыми мыслями. Я шла за ним полностью раздавленная и буквально втоптанная в грязь, с тоской думая, скольких из своих многочисленных подружек он привозил сюда, чтобы удостовериться в том, что будет здоров, после связи с ними….

Как на меня посмотрит этот самый старый друг? Как на очередную потаскушку Хана? Очередную игрушку, которую он, словно куклу, одевал, как хотел, водил, куда ему было нужно,

отминая волю и превращая мир в полный и беспросветный мрак.

В коридоре несколькими этажами выше, куда мы добрались на большом лифте, нас ожидал пожилой добродушный мужчина восточной внешности с теплыми карими глазами и седой аккуратной бородкой.

Я стеснялась смотреть ему в глаза, ощущая себя так, словно была сплошь покрыта грязью…словно грязь тянулась за мной, оставляя следы на этом блестящем белоснежном полу. Выдавив скованно краткое приветствие, я, содрогаясь, ждала своего часа, молча рассматривая пол и стараясь убрать от себя навязчивую ладонь Хана, пока мужчины говорили между собой на каком-то непонятном языке.

Я боялась даже представить, о чем они могли говорить, если речь касалась меня, вздрогнув, когда пожилой мужчина вдруг заговорил на понятном мне языке:

– Мисс Алия. Не переживайте, все пройдет быстро и не доставит вам неприятных ощущений. Доктор Сабиха самый лучший специалист не только в моей клинике, но и в городе.

«Все пройдет быстро и не доставит вам неприятных ощущений» – если бы это можно было сказать и в отношении моего долга Хану, который, вероятней всего, нужно будет отдавать в самое ближайшее время, как только он убедится, что я не больна ничем, угрожающим его драгоценному здоровью. Только если еще утром от этой мысли у меня была легкая феерия и головокружение, то сейчас я испытывала лишь неприязнь и обиду…пусть делает что хочет, я буду лежать, как бревно!

Скоро меня проводили в кабинет к врачу, которая оказалось миловидной женщиной средних лет, опять же восточной внешности. Она тепло улыбалась и разговаривала со мной очень вежливо и мило, даже не смотря на то, что видела в коридоре Хана и, наверняка догадывалась, кто я такая и для каких целей меня сюда привезли.

После 20 позорных минут обследований, врач Сабиха с улыбкой отпустила меня из кабинета, мягко пожав руку и сказав, что рада была познакомиться. На секунду даже показалось, что женщина говорила это абсолютно искренне, и, наверное, я бы даже поверила, если бы за дверью кабинета не стоял Хан, полыхнув своим черным взглядом.

Мистер чертово Совершенство о чем-то приглушенно разговаривал с врачом, пока я сидела на диване, выпрямив спину так, что заныла поясница и сцепив руки на сведенных коленях.

Ненавижу его! Просто ненавижу! За этот идеальный вид! За его пронзительные глаза, взгляд которых мог пробираться под кожу, будоража кровь! Ненавижу за его аромат, который сводил с ума!

Ненавижу себя, за то, что позволяю делать с собой все это! Ненавижу за то, что боюсь его так сильно, что не могу воспротивиться! Ненавижу за то, что все-равно пялюсь на него, не в силах оторвать взгляда, когда Хан отчего-то заулыбался так очаровательно и сладко, показывая свои невероятные ямочки на щеках в ответ на какие-то слова врача.

Я отшатнулась

от него, отодвигаясь назад на диване, когда, попрощавшись с доктором, Хан размеренно прошагал до меня, полыхая своими глазами, в которых снова словно разлилась медовая пряная лава, томно улыбнувшись, чуть выгибая черную резкую бровь и присаживаясь у моих ног на корточки:

– Не смотри так пристально – влюбишься без памяти, мавиш.

На мои попытки быть от него как можно дальше, и то, как я фыркнула в ответ, демонстративно отворачиваясь, Хан задорно рассмеялся, поднимаясь на ноги и снова протягивая мне свою ладонь:

– Идем.

Пусть я буду проклята, если после такого унижения в этой клинике, позволю ему прикоснуться к себе снова! Даже если сердце предательски колотилось в груди, а колени дрожали от взгляда этих жутких пронзающих глаз, выворачивающих мою душу наизнанку, словно и у меня была черная сторона, которая тяготела к этим черным глазам и темным мыслям.

Резко поднявшись с дивана, и одернув подол короткого облегающего платья, я демонстративно прошагала вперед, не удостоив его даже взглядом, вывернувшись из его руки, которая уже по-свойски собиралась обвить меня снова, и, слыша сухой смешок за своей спиной, когда Хан шел прямо за мной, практически дыша горячим дыханием в мой напряженный затылок.

К счастью, я неплохо ориентировалась в пространстве, самостоятельно отыскав выход, и гордо прошагав до знакомой черной машины, которую едва ли можно было спутать с какой-то другой, ибо на стояке просто не было более шикарного и дорогого аппарата.

Хан молча отрыл дверцу с моей стороны, ожидая, когда я заберусь внутрь и пристегнусь без лишних напоминаний, постояв еще пару секунд, прожигая своими необычными глазами, но, не издав и звука, скоро осторожно закрыл дверь, обойдя машину и заняв свое место, хотя сам никогда не пристегивался, как я успела это заметить.

– Ты голодна? – обернулся он ко мне, когда мощный двигатель машины снова заурчал, глядя так пристально, колко и вместе с тем горячо, что я не нашла в себе силы ответь, просто покачав отрицательно головой, хотя не ела со вчерашнего дня, пока витала в облаках после его появления. Не смогла запихать в рот ничего на ужине от разговоров девочек. И утром, потому что тошнило от переизбытка эмоций. Я и сейчас не хотела есть, буквально раздавленная этой поездкой…

Проще было бы, если бы он меня в лес увез, уже убил бы и закопал ей-богу…я бы и то чувствовала себя лучше.

Не проронив больше ни звука, Хан отвернулся, сосредоточившись на дороге, где машина снова неслась, тихо урча. В этот раз я видела перед собой проносящиеся виды, не пытаясь рассмотреть в отражении идеальный профиль жестокого мистера Совершенства, облокотившись о спинку удобного кресла и прислонившись лбом к стеклу.

Машина неслась на большой скорости, когда городские пейзажи сменились трассой, с мчавшимися машинами, по обе стороны от которой то начинались леса, по какие-то поля. Я же чувствовала себя опустошенной и раздавленной последними событиями, снова и снова повторяя себе, что Хан может очернить только мое тело, но не душу…душа пока еще принадлежала только мне одной, и я не позволю ему коснуться ее своими черными ядовитыми глазами.