Хана драконьему факультету
Шрифт:
Не уверена, что проекция меня поняла, зато кивала весьма ладненько.
В общем, одна моя знакомая свое счастье нашла. Уж не знаю, на какие средства Кларисса устроилась в столице, но Тристан дочку обожает – наверняка выписал с собой неограниченный запас золотых. Преподаватели то ли делали вид, что не замечают подмены, то ли действительно не замечали:
– Кирсанна, ты снова не готова к занятию?
И «сестрица» моя теперь с той же улыбкой качала головой. Ну это чистый восторг! Я тоже хочу научиться подобному колдовству хотя бы к выпускному курсу.
А самое лучшее – это реакция на претензии всех наших
– Ты почему уходишь, Кирсанна?! Я с кем разговариваю?! Чего ты киваешь – отвечай, перед тобой дракон!
И получала в ответ чистую, искреннюю, светлую улыбку самого неуязвимого человека, которая Сокран вообще уничтожала. Святые кикиморы, я рисковала надорвать живот, наблюдая за этим аттракционом дрессировки высокопоставленных животных!
– При всем уважении к твоей сестре… – неуверенно начал Карин перед входом в столовую, обращаясь к иллюзии, – но ты здесь обедать не будешь! Пока не принесешь извинения всем драконам, которых оскорбила! – волк заметил меня и почти взмолился: – Госпожа Кларисса, ну хоть вы поговорите с ней! Это же немыслимо!
Я, пожав плечами, прошла мимо, едва сдерживая смех:
– А чем она их оскорбила, Карин? Что на придирки не отвечает? Так это не оскорбление, а мудрость! Вот у меня ведь когда-то ума не хватило.
– Но… Госпожа Данна! – он схватился за другую советчицу. – Вы можете ей приказать извиниться перед всеми, кого она оскорбила? Иначе правила рухнут!
Данна хмыкнула, осмотрела Клариссу и вынесла вердикт:
– Очень, очень славная работа. Она бы извинилась, но вряд ли умеет, а Сата сейчас нельзя отвлекать, у него на носу защита диплома. Волки, так не пускайте ее в столовую – пусть страдает.
– О, и на том спасибо, – оборотень немного успокоился.
Иллюзия же растянула губы еще шире, покивала, развернулась и пошла по каким-то своим иллюзорным делам. Теперь волки, бедолаги, трижды в день будут караулить, чтобы наглая особа не просочилась. А наглой особе и дела до еды нет – она сюда могла случайно приблудиться, заколдованная на свои привычные маршруты.
Шутку едва не раскрыл Орин – совершенно случайно.
– Что за ерунда вместо вкуснейшего запаха Клариссы?! Я ее хорошенько обнюхал на наших свиданиях, меня не проведешь! – лис перехватил меня между занятиями, чтобы немедленно прояснить для себя странность. – А оно вообще ничем не пахнет, хоть и такое же хорошенькое!
– О как, – я немного удивилась. – Вот что, оказывается, ты о ней думаешь на самом деле…
Пришлось лиса посвятить, а он был только рад вовлечься в розыгрыш:
– Что, волки, недоумеваете, почему она все еще не в голодном обмороке? Так мы ее всем факультетом прикармливаем! Пирует, вес набирает!
– Орин, лисий сын! – взвился Карин. – Она же главная оскорбительница драконов!
– Карин, волчий сын! – в тон ему заорал Орин. – А ты главный оскорбитель эволюции, но я же молчу! Хотя нет – не молчу.
– Да раз лисы ей помогают, то сами лисы оскорбляют драконов!
– Ори громче, Карин, а то я не все слова могу разобрать! Что там было после «гав»?
В тот день дело закончилось шумной потасовкой – далеко не первой и не последней в истории противостояния волчьего и лисьего народов. Самые несдержанные обратились, чтобы добавить
Глава 8
О том, что Сат великолепно защитил диплом, я тоже уловила по слухам. Я и раньше знала про его учебную успеваемость, но все-таки некоторые проколы за ним водились. Но в эту последнюю сессию он буквально через голову перепрыгнул, от первого потока сдающих подобных результатов никто не ожидал. Я даже разговоры наших преподавателей слышала и уже по одному слову «блестяще» догадывалась, о ком они говорят. Но ведь он эйр, ему было вовсе необязательно так стараться… и так спешить. Объяснила себе тем, что он просто решил отвлечься от собственных терзаний, с ушами утонув в учебе.
Уже утром все сдавшие навсегда уедут из академии – сейчас в зданиях и без них перенаселение. Вечером я подорвалась в проход к мужскому крылу корпуса, но очнулась среди мирашей. Им-то и объясняла:
– Держите меня щупальцами крепче, скользкие товарищи. А то ведь сил нет, как охота попрощаться! Ненавижу эти последние разговоры, терпеть их не могу, но так хочется хоть слово ему сказать. Ведь я совсем не злюсь, что он не потянул время до второго потока сдающих выпускников… Правильно поступил, предусмотрительно! И прощаться тоже незачем – зачем ему настроение перед уходом портить? Как думаете, может, мне к соседу его завернуть? Спросить, нет ли лишнего пера, а то мои иссохли? Или Сат уже уехал, не стал дожидаться утра? Тогда я случайно все лишние перья могу его соседу и в мягкие места воткнуть…
В общем, тот вечер я кое-как пережила и даже не сорвалась. А плохое настроение можно и на женихе сорвать. К нему-то я и шла перед первой парой – сказать, что завидую чужим успехам, то есть мечтаю, чтобы и меня на выпускном курсе блестящей называли, а не средненькой. Потому дорогому ректору придется еще больше со мной заниматься, учителя лучше все равно во всем свете не сыскать.
Но уже в приемной поняла, что выбрала плохое время. Там же мялась Данна и не позволяла секретарю ее выгнать – видимо, тоже заинтересовалась, что за интригующие крики раздаются из кабинета. И раз даже Данне любопытно, то мне любопытно втройне. Теперь помощницу ректора мы в четыре руки на место усаживали и слова не давали вставить. Да и что такого, если мы причины скандала узнаем? Мы же тут все одна семья!
Помощница смирилась до такой степени, что позволила Данне подкрасться ближе и совсем-совсем немного приоткрыть дверь. Прижавшись ушами к поверхности, мы ощущали ее дребезжание от возмущения ректора:
– Ты спятил, эйр! Ты из меня решил все жилы вытянуть?! Кого ты во мне рассмотрел – бесхребетного идиота?
Ответили ему не так громко, но тоже напряженно:
– Даже интересно, что ты в этом случае можешь предпринять, эйр.
Ого, значит, Сат еще академию не покинул. А их эйро-перекличка – верный знак натянутых нервов. Они всегда на нее переходят, когда уже имена друг друга не хотят выговаривать.