Хандра
Шрифт:
— Вода спала.
Еще немного, и она начнет их жалеть.
Они устремляются гуськом на незаметную тропинку, которая должна привести к какой-то деревне.
Действительно, через километр, поплутав по лесу, они выходят на поляну, где вокруг большой соломенной хижины без стен стоит дюжина других, поменьше.
И в самой середине дороги джип бурундийской армии!
Четыре негра в форме ходят колесом на виду у кучи голых негритят, которые визжат и лезут на машину. Малко видит ручной пулемет, лежащий на капоте. Израильское оружие, «узи».
— Но мы ведь в Конго? — замечает он
Энн пожимает плечами.
— Здесь граница...
— Нам как раз нужна машина, — говорит Малко. — Они очень кстати.
К нему сразу же возвращается вкус к жизни. Магнитофон и джип доказывают, что счастье изменчиво. Пора бы.
Он осторожно взводит американский карабин, и все трое внезапно выходят из укрытия. Ребятишки замечают их первыми и разбегаются с пронзительными криками. Две женщины с голыми грудями, свисающими на бубу, которые наблюдали за солдатами, поспешно возвращаются в свою хижину. Остается какой-то старик с пупом в кулак и совершенно придурковатым видом.
Что касается четырех солдат, вооруженных до зубов автоматами, они не двигаются. Нужно сказать, что Малко с карабином у бедра, направленным прямо на них, выглядит не очень успокаивающе.
Энн приближается одна, улыбается и говорит:
— Amakuru maki? [23]
Четверо негров вежливо улыбаются и хором отвечают.
— Amakuru maki.
Но это сказано неубедительно. Энн продолжает, но уже более твердо:
— Слезайте с джипа.
Они послушно выполняют приказание, держа оружие на ремне. Никто не пытается сделать малейший агрессивный жест. Однако же, в ручник вставлен магазин, и достаточно небольшого движения пальцем...
23
Здравствуйте. Как дела? (на урунди).
Они продолжают стоять, переминаясь, с глупым видом, совершенно ничего не понимая. Энн решительно подходит к первому и забирает у него автомат. Как какой-то робот, избавленный от груза, он по-хорошему поднимает руки.
То же и трое других. Постепенно Энн передает весь арсенал Базилио. Она подает знак четырем неграм отойти от джипа, а Базилио бросает в него оружие.
— Ну вот, остается только сесть и поехать.
Малко уже за рулем. Черный сержант что-то говорит на урунди. Энн смеется.
— Они хотят, чтобы их связали и немного побили, иначе у них будут большие неприятности. Они скажут, что нас было очень много.
Базилио не надо повторять дважды.
Первый негр получает кулаком по физиономии. Он поднимается весь в крови, с улыбкой и без зуба.
Троим другим — такая же обработка. Увлекшись, Базилио неудачно посылает пинок последнему, который скорчился от него. Но солдату удается выпрямиться и вежливо улыбнуться.
При помощи ружейных ремней и веревки, найденной в джипе, они кое-как связывают четверых солдат, сваливая их в кучу перед хижиной. Малко оставляет себе лишь один автомат, а другие бросает. Беднягам и без того достанется...
Можно было с трудом догадаться, что это взлетно-посадочная полоса. Конечно, трава была намного ниже,
Бурундийский джип был спрятан под большим манговым деревом. Хотя вряд ли стоило чего-то опасаться. Патрули конголезской армии Мобуту больше не заходили в этот угол, практически обособившийся с тех пор, как Конго получило независимость. Единственным риском было наткнуться на грабителей или подвыпивших катангских жандармов.
Они стали здесь лагерем накануне, стоя по очереди в карауле, но Малко не сомкнул глаз. Голова Кини начинала распространять попросту омерзительный запах. Тем не менее, он решил с ней не расставаться. Это создаст проблемы, когда он окажется в цивилизованном мире. Трудно будет заявить об этом на таможне...
Он думал об Энн. Без нее они попали бы в руки бурундийцев или в желудок крокодила. Он смотрел, как она спит, с непреодолимым желанием прижать ее к себе. Сейчас он вглядывался в небо в поисках самолета Аллана Папа. Настал день встречи. Но имелось столько поводов, чтобы он не прилетел! Их распри с Аристотом могли иметь печальные последствия для американца...
И временами Малко желал, чтобы самолет не прилетел. Это было глупо, но он, испытывавший отвращение к Африке, чувствовал себя хорошо в этих джунглях, когда Энн была рядом. Она была здесь так непосредственна! Предавшись мечтаниям, он видел себя живущим на плантации, занимающимся охотой и облачающимся в смокинг для обеда наедине с Энн. Они вместе уезжали бы на охоту и занимались любовью под открытым небом, на виду у неисчислимых созданий леса. И однажды, заработав много денег, они вернулись бы в Европу и обосновались в замке...
— Вот он!
Энн поднялась рывком.
Замечтавшись, Малко не услышал шума. Из-за горизонта приближалась какая-то черная точка. Она выросла, и Малко узнал маленький двухмоторный легкий самолет с расположенным высоко крылом.
Он был уже над ними. Пилот накренил его, и Малко узнал бритый череп Папа. Он пилотировал в рубашке и был в самолете один. Базилио, жестикулируя, поспешил из-под баньяна.
Пап увидел их.
Он зашел еще ниже, покачивая крыльями. На этот раз большие листья задрожали от потока воздуха, шедшего от винтов.
Самолет зашел на посадку и в конце площадки начал выпускать шасси. Ветра почти не было, и посадка не представляла трудностей. Базилио незаметно взял из джипа пластиковый мешок и помчался к краю площадки, где остановился самолет.
Малко посмотрел на Энн. Ее глаза блестели от слез.
— Энн, ты летишь?
Это было нечто большее, чем вопрос.
Она покачала головой и взяла его за руку, увлекая на другую сторону от огромного баньяна, вне поля зрения Базилио и Папа.
Прислонившись к дереву, она привлекла Малко к себе и спрятала голову у него на плече. Она укусила его через рубашку. Так сильно, что он вскрикнул. В то же время она сжимала его изо всех сил, как будто для того, чтобы раздавить себя между деревом и мужчиной. Малко чувствовал, как каждый его мускул и каждая кость его таза входили в ее бедра.