Ханна
Шрифт:
— Ну что ж, — сказала Этти, не обращая внимания на мисс Ардмор и продолжая разговор с Ханной. — Лайла может сколько угодно строить глазки мистеру Уилеру. А Кларисса всё равно красивее.
Мисс Ардмор встала:
— Генриэтта Хоули, я требую, чтобы…
Этти повернулась к ней и произнесла:
— Я просто хотела сказать, что Кларисса очень красивая, только ещё маленькая. Ей всего тринадцать, а ему, наверное, девятнадцать или даже целых двадцать. Но она всё равно такая красивая!
— А ты сама, Этти? — спросила Ханна и поставила на стол
Мисс Ардмор строго взглянула на неё. Ханна поняла, что перешла границу. Этот разговор вовсе не был необходим для исполнения её работы. Должно быть, мисс Ардмор тоже прочла книгу миссис Клермонт.
— О нет, не буду. Мне достался фамильный нос Хоули, — ответила Этти.
— А что же это такое? — удивилась Ханна.
— Право же, Этти, — вмешалась мисс Ардмор, — прекрати этот разговор.
Ханна быстро подхватила поднос и направилась к выходу. Когда она шагнула в коридор, Этти крикнула ей вслед:
— Это та огромная штуковина, которая растёт у папы между глазами и ртом!
Снова поднявшись наверх, чтобы забрать из лифта миску молока для Яшмы, Ханна увидела Лайлу и Клариссу, которые готовились спуститься к гостям. Обе выглядели прелестно. На Клариссе было розовое платье с цветочным узором, вышитым мелким жемчугом. Её светлые косы, уложенные красивой короной, украшали крохотные шёлковые розочки. Рядом с сестрой стояла Лайла в бирюзовых воланах. От пояса до самого края через весь подол наискосок шёл ряд атласных бантиков цвета слоновой кости.
Увидев Лайлу, Ханна не сдержала восхищённого возгласа. Она казалась намного старше своих шестнадцати. Лайла гордо подняла голову, наслаждаясь тем, какое впечатление произвела на Ханну.
— Вы… вы выглядите чудесно, мисс Лайла, — сказала девочка.
Но в эту минуту в коридор вышла миссис Хоули, которая выглядела не просто чудесно — великолепно. На ней было белое шёлковое платье от Чарльза Уорта с открытыми плечами, покрытое изящной чёрной вышивкой. Тонкие контуры листьев и завитков на светлой ткани смотрелись чётко, словно узор чугунной решетки. В безупречном обрамлении глубокого выреза на нежно-кремовой коже сверкали бриллианты. Рыжеватые волосы миссис Хоули были собраны в пышную прическу. Несколько локонов спускались к ушам, где мерцали бриллиантовые серьги. По сравнению с ней её дочери казались невзрачными, словно гувернантки.
— Ах, мамочка! — вздохнула Этти. — Ты такая красивая!
— Спасибо, милая. А разве твои старшие сёстры не хороши?
Ханна напряглась.
— О да, хороши! Лайла, ты очень взросло выглядишь. — Этти сделала паузу и повернулась к Клариссе: — А ты, Кларисса, выглядишь на свои года, зато красивее.
— Красивее, чем я? — спросила Лайла, наклонив голову и глядя на младшую сестрёнку. Ханна заметила, что вопрос она задала вовсе не строгим и требовательным тоном, а напротив, почти что умоляющим.
— Глупенькая! Я имела в виду, что Кларисса так красивее,
Все нервно рассмеялись.
— Скорей, Ханна! Положение чрезвычайное — Сюзи заболела! — воскликнул мистер Марстон, выбегая навстречу Ханне. — Нужно, чтобы вы прислуживали за столом. Скорей переодевайтесь в парадную форму! Быстрей, быстрей же! Дейз вам поможет.
Ханна поспешила в чулан, где висела форма. Дейз уже стояла в дверях, держа наготове чёрное шерстяное платье с длинными рукавами и стоячим белым воротничком.
— Я в этом буду похожа на пастора, — пробормотала Ханна. — Ой, какой колючий воротник!
С тех самых пор, как девочка вернулась из Канзаса, она почему-то особенно остро ощущала и мягкие, и колючие ткани. Её простыни оказались бесконечно приятнее на ощупь, чем муслиновая ночная рубашка, и Ханна привыкла спать голой. Ей это очень нравилось — без одежды она чувствовала себя такой свободной!
— Не ной, — сказала Дейз. — Справишься сейчас — и может, тебе ещё поручат подавать на стол, как уедем в Мэн, а там и прибавочку к Рождеству заработаешь, если тебя оставят прислуживать на званых вечерах. Давай-ка помогу фартук завязать.
— Ох! Слишком туго! Я едва дышу! — пожаловалась Ханна. Но тяжело дышать ей было не только из-за тугого передника. Как только Дейз затянула на ней пояс, девочка осознала, что снова увидит художника.
Ханна направилась было в коридор, но Дейз окликнула её:
— Погоди, Ханна, чепчик!
Дейз помогла ей надеть головной убор.
— Все волосы надо заправить внутрь. Миссис Хоули очень строго за этим следит.
— Я не люблю ходить в чепчике. В нём ужасно жарко! — проворчала Ханна. «Ну вот, кажется, я уже краснею! А если я что-нибудь на него пролью или опрокину? У меня и сейчас-то руки дрожат, а ведь я ещё без подноса».
— Сказано ходить в чепчике, значит, надо в чепчике, — сказала Дейз, заправляя выбившийся локон Ханны обратно под головной убор. Парадный чепец представлял собой гору кружев, с которой на спину падали три ленты. — Вот, теперь ты готова. — Она отступила на шаг и оценивающе оглядела Ханну.
— По-моему, я совсем не готова, Дейз. Я ведь ничего не знаю про то, как прислуживать в столовой.
— Не беспокойся, мы с мистером Марстоном за тобой присмотрим. Ты держись поближе ко мне и делай всё, как я. И вот что запомни: блюда подаёшь слева, а воду в стакан наливаешь справа.
Ханна нервно сглотнула и шёпотом повторила:
— Блюда слева, вода справа.
Она тряслась, как осиновый лист, когда вошла в столовую, и даже не смела поднять взгляд, чтобы посмотреть, где сидит Уилер. Ей предстояло пройти около десяти футов с первым блюдом — густым устричным супом. «Господи, только бы не пролить!» Всего гостей было шестнадцать, но Ханне досталось только три тарелки — остальных взяли на себя Дейз и Флорри.
— Не волнуйся, — шепнула Дейз. — После супа будет легче, суп самый трудный.