Ханс Бринкер, или Серебряные коньки
Шрифт:
– Спокойной ночи, отец! – сказал Ханс, готовый заплясать от радости.
В эту ночь луна, полная и яркая, взошла очень поздно и пролила свой свет в маленькое окошко. Но ее лучи не потревожили Раффа Бринкера. Он спал крепко, так же как и Гретель. Только Хансу и его матери было не до сна.
Сияя радостной надеждой, они поспешно снарядились и выскользнули из дому. В руках они несли сломанный заступ и заржавленные инструменты, много послужившие Раффу, когда он был здоров и работал на плотинах.
На дворе было так светло, что
– Этот лом как раз то, что нам нужно, мама, – сказал Ханс, с силой ударив ломом по земле. – Но почва так затвердела, что ее нелегко пробить.
– Ничего, Ханс, – ответила мать, нетерпеливо следя за ним. – Ну-ка, дай и я попробую.
Вскоре им удалось вонзить лом в землю, потом выкопали ямку, и дальше пошло легче.
Они работали по очереди, оживленно перешептываясь. Время от времени тетушка Бринкер бесшумно подходила к порогу и прислушивалась, желая убедиться, что муж ее спит.
– Вот так новость будет для него! – приговаривала она, смеясь. – Все ему расскажем, когда он окрепнет. Как мне хотелось бы нынче же ночью взять и кошель и чулок с деньгами в том виде, в каком мы их найдем, да и положить на кровать, чтобы милый отец их увидел, когда проснется!
– Сначала нужно достать их, мама, – задыхаясь, проговорил Ханс, продолжая усердно работать.
– Ну, в этом сомневаться нечего. Теперь-то уж они от нас не ускользнут! – ответила она, дрожа от холода и возбуждения, и присела на корточки рядом с ямой. – Может статься, мы найдем их запрятанными в тот старый глиняный горшок, который у нас давным-давно пропал.
К тому времени и Ханс начал дрожать, но не от холода. К югу от ивы он разрыл большое пространство на фут в глубину. Сокровище могло теперь показаться с минуты на минуту… Между тем звезды мерцали и подмигивали друг другу, как бы желая сказать: «Ну и диковинная страна эта Голландия! Чего только здесь не увидишь!»
– Странно, что милый отец спрятал их на такой глубине, – проговорила тетушка Бринкер, слегка раздосадованная. – Да, бьюсь об заклад, что земля тогда была мягкая… А какой он догадливый, что заподозрил Яна Кампхёйсена! Ведь Яну тогда верили все. Не думала я, что этот красивый малый, такой веселый, когда-нибудь попадет в тюрьму!.. Ну, Ханс, дай и мне поработать… Чем глубже мы копаем, тем легче, правда? Мне так жалко губить иву, Ханс… Мы не повредим ей, как думаешь?
– Не знаю, – рассеянно ответил Ханс.
Час за часом работали мать и сын. Яма становилась все шире и глубже. Стали собираться тучи, и, проплывая по небу, они отбрасывали на землю таинственные тени. И только когда побледнели звезды и луна и появились первые проблески дневного света, Мейтье Бринкер и Ханс безнадежно посмотрели друг на друга. Они искали тщательно, с отчаянным упорством, взрыли всю землю вокруг дерева: и к югу от него, и к северу, и к востоку, и к западу… Денег не было!
Глава XXXIX
Проблески
Анни Боуман положительно
Часто встречаясь, мы каким-то таинственным образом убеждаемся в своих ошибках, избавляясь от предубеждений. Но в данном случае этот общий закон был нарушен. Анни с каждой встречей все больше ненавидела Янзоона, а Янзоон с каждым днем все горячее любил ее.
«Он убил аиста, злой мальчишка!» – говорила она себе.
«Она знает, что я сильный и бесстрашный», – думал Янзоон.
«Какой он рыжий, веснушчатый, безобразный!» – втайне отмечала Анни, глядя на него.
«Как она уставилась на меня – глаз не сводит! – думал Янзоон. – Ну что ж, я как-никак ладный, крепкий малый».
«Янзоон Кольп, дерзкий мальчишка, отойди прочь от меня сейчас же! – частенько сердилась Анни. – Не желаю я с тобой водиться!»
«Ха-ха-ха! – смеялся про себя Янзоон. – Девчонки никогда не говорят того, что думают. Буду с ней кататься на коньках всякий раз, как представится случай».
Вот почему в то утро, катясь из Амстердама домой, эта прелестная молодая девица решила не поднимать глаз, как только заметила, что навстречу ей по каналу скользит какой-то рослый, крупный юноша.
«Ну, если я только взгляну на него, – думала Анни, – я…»
– Доброе утро, Анни Боуман, – послышался приятный голос.
(Как украшает улыбка девичье личико!)
– Доброе утро, Ханс, очень рада видеть тебя!
(Как украшает улыбка лицо юноши!)
– Еще раз доброе утро, Анни. У нас в доме многое изменилось с тех пор, как ты уехала.
– Вот как! – воскликнула она, широко раскрыв глаза.
Ханс до встречи с Анни очень торопился и был настроен довольно мрачно, но теперь вдруг сделался разговорчивым и перестал спешить. Повернув назад и медленно скользя вместе с ней к Бруку, он сообщил ей радостную весть о выздоровлении своего отца. Анни была ему таким близким другом, что он рассказал ей даже о тяжелом положении своей семьи, о том, как нужны деньги, как все зависит от того, достанет ли он работу. Но по соседству для него не находится дела, добавил он. Ханс говорил не жалуясь, а просто потому, что Анни смотрела на него и ей действительно хотелось знать все, что его касалось. Он не мог рассказать ей лишь о горьком разочаровании, испытанном прошлой ночью, так как это была не только его тайна.