Ханская дочь. Любовь в неволе
Шрифт:
Апраксин подергал кадыком, словно желая проглотить дальнейшие слова:
— Работы в Санкт-Петербурге должны быть возобновлены и вестись как можно быстрее, особенно в крепости и на Адмиралтейских верфях. Царь верно пишет, что недалеко то время, когда нашему флоту предстоит помериться силами со шведами и отвоевать себе выход в море. Кроме того, Петр Алексеевич приказывает каждого, без кого мы можем обойтись, отправить на юг для усиления его войска, однако Любекер еще представляет для нас угрозу, и распустить гарнизон я не могу. Поэтому степные конники капитана Тарлова
Кажется, Сергея тоже завтра придется привязывать к седлу, пришло Сирин в голову, пока князь раздавал приказания остающимся в Петербурге офицерам. Она оглянулась по сторонам, ища поддержки, ей требовался хоть один мужчина, способный держаться на ногах, чтобы доставить Сергея домой. Ваня уже давным-давно проиграл сражение с зеленым змием и теперь спал в углу, свернувшись калачиком, как собака. Единственный, кто оставался более или менее трезв, был Кицак, Сирин похлопала его по плечу:
— Помоги мне отнести капитана на квартиру.
— Его сначала нужно вынести на воздух и позаботиться, чтобы он избавился от всего съеденного и выпитого, иначе никуда мы завтра не поедем.
Сирин пришлось признать, что Кицак прав. В самом деле, Сергей должен был протрезветь к утру, чтобы на него не обрушился гнев Апраксина. Она схватила капитана за ноги, Кицак взял за плечи, и они вытащили его, точно мешок, на берег Невы. Сирин вызвала у Сергея рвоту, засунув свой палец ему в рот. Потом они оттащили его на конюшню, раздели и окунули в ледяную воду.
Кицак забавлялся, наблюдая, как старательно Сирин отворачивалась, чтобы не глядеть на обнаженного Сергея, и как виновато она при этом краснела. Татарин чувствовал, как возникает в воздухе напряжение, когда эти двое оказываются рядом, и спрашивал себя: к чему это приведет?
Несмотря на купание, Сергей так и не очнулся, и они положили его в постель. После этого Кицак взял Сирин за руку, отвел ее в сторону и внимательно посмотрел на нее:
— Скажи мне, что ты собираешься делать, если русские узнают, что ты девушка?
— Тише! — Сирин с испугом огляделась вокруг, но услышать их, к счастью, никто не мог: дверь была заперта, а Кицак говорил тихо.
— Я сбегу от русских и вернусь домой, прежде чем это произойдет.
Кицак поморщился.
— Ты хочешь вернуться? Вспомни, как насмехались над тобой Зейна и другие женщины.
— Ну не так уж все было и плохо, — ответила Сирин, пренебрежительно махнув рукой.
— Да ты спятила! Ты глупа, как курица, да, вот ты какая! — Кицак постучал по лбу. — Подумай еще раз! Ты уже взрослая и должна понимать, что сделает твой отец, если ты вернешься. Отдаст тебя младшей женой за пару плохо выдубленных шкур какому-нибудь вогулу или буряту, с которым решит заключить союз, или станешь наградой одному из воинов племени.
Сирин покачала головой:
— Не думаю. В конце концов, я же сделала большое дело для нашего племени. Ты так говоришь об отце, потому что
— Мечтай дальше, глупышка! — Кицак презрительно отвернулся от нее и пошел к двери. Не было никакого резона продолжать разговор с этой неразумной женщиной. Сирин отказывалась смотреть правде в глаза. Сделав несколько шагов, он остановился и попытался в последний раз заставить ее спуститься с неба на землю.
— Русские не станут насиловать тебя, узнав, кто ты на самом деле. Они любят тебя и примут как одну из своих.
Сирин в ответ заявила, что устала и собирается спать. Пожав плечами, Кицак вышел. Пускай мыслит она почти как мужчина, но все равно остается по-женски слепа. Он уже валился с ног и подумал, не стоит ли ему лечь спать на Ванино место, однако, поразмыслив, Кицак передумал, не желая оставаться в комнате наедине с Сирин. Она была выше его на целую ладонь да к тому же сильно исхудала во время тяжелого похода, но попробуй только приблизиться к ней — девочка будет защищаться, как тигрица, перебудит весь дом, а это ему было ни к чему.
Кицак разозлился, почувствовав вспыхнувшее в нем желание, — до сих пор он относился к этой дикой кошке по-отечески. Он резко развернулся и вышел из комнаты, не попрощавшись. Войдя в конюшню, где он ночевал, Кицак услышал из коморки для хранения овса возмущенный женский вскрик:
— Нет, вы поглядите, он прямо так и заснул! Ты свинья, ты не заслужил, чтобы тебя называли мужчиной!
Кицак ухмыльнулся и хотел уже пройти мимо, но тут услышал, как тихая ругань постепенно перешла в жалобные стоны. Постояв немного в замешательстве, он приоткрыл дверь и едва сдержал смех, увидев, в чем дело. Мужчина был настолько толст, что целиком накрывал собой женщину. Видна была только ее крошечная ступня и узкая лодыжка. Она была на редкость миниатюрна, и ее массивный приятель придавил женщину к полу, так что она не в силах была даже пошевелиться.
— По-моему, тебе нужна помощь! — Кицак схватил храпящего пьяницу за ноги и оттащил его в сторону, затем внимательно оглядел округлые формы женщины, грудь ее была налитой и крепкой, а бедра пышными — точно так, как ему нравилось.
— Русские слишком много пьют, поэтому для некоторых вещей они не годятся.
В первый момент появление татарина испугало женщину, но неудовлетворенное желание было сильнее страха. По-кошачьи изогнувшись, она приподнялась и потянулась к Кицаку.
Он подумал, что здесь ночевать будет куда уютнее, чем снаружи, и начал раздеваться.
13
На следующее утро Сергей, бледный, но вполне бодрый, выслушал приказания Апраксина и выехал со своим отрядом, усиленным тремя сотнями драгун из города.
У Сергея было такое ощущение, что копыта Мошки стучат не столько по земле, сколько по его голове. Однако по сравнению с Ваней он еще держался молодцом — вахмистр тяжело осел в седле, мотаясь из стороны в сторону и время от времени жалобно постанывая.