Хантер
Шрифт:
Не успел Хан очухаться, как нечисть уже скакнула на него сверху, придавила, наступив мощными лапами на сломанные ребра. Из приоткрытой пасти верлиока валил черный дым, что отравлял все живое, разрушая и обращая в пепел, да сажу.
Ведьмак взмахнул кинжалами, но те лишь соскользнули с густого меха, а верлиок, не теряя времени, вонзил свои зубы в плечо Хана. Сомкнул, вырвал кусок плоти, заревел, но не выплюнул. Пусть в ведьмаках жизни и нету, да верлиоку все едино.
В ответ Хан рубанул его мечом, скользнул в навь – уйти попытался.
Тут же мир вокруг съежился, все оставшиеся краски из него выцвели, а
Только в нави понял Хан, насколько силен был этот монстр – он таких прежде не то, чтобы не встречал, но не слышал о подобном даже. Вся берлога в глубины нави уходила, так далеко, куда приличная нечисть и не ступает.
Сам верлиок тут выглядел, как плотный сгусток тьмы, с горящими алыми глазами, лишь отдаленно медведя напоминающий.
Не дал он Хану скользнуть от него, разросся черной пеленой, закрыл собой все вокруг.
Вот так да. Убил по-быстренькому нечисть, называется.
Хан еще пытался бороться, барахтался в вязкой верлиочьей тьме, но уже понимал, что сам не выберется. Здесь, в нави, верлиок даже сильнее был, а спасти ведьмака тут некому – чуть глубже провалятся, даже магия Ли не достанет. Сейчас уже, и то вряд ли достанет. Навь она же от высших отдельно существует.
Хорошо, что верлиоки спят чутко, да сил набраться не успевают. Потому что с сильными ими сладу нет.
Поглотят все живое, не подавятся даже. И неживое, но ведьмачье тоже поглотят.
Хан уже терял сознание, когда вдруг костер вдалеке увидел. Но то ему наверняка лишь показалось – навь она серая, холодная. Откуда здесь костру взяться?
***
Хан поморщился – что-то мокрое скользило ему по лицу.
Теплое, совсем не навье.
– Очнулся! – пролаяли прямо над ухом и пытка прекратилась. – Очнулся, родненький!
Ведьмак открыл глаза – точнее лишь один, человечий глаз – прямо над ним нависала улыбающаяся волчья морда. Если только волки могут улыбаться.
– Ох, напугал ты нас, – тем временем продолжил причитать Ильфорт, высунув язык, которым только что облизывал Хану лицо. – В усмерть напугал! Богиня Ли что-то плохое почуяла, за тобой пошла. Ну, я следом и увязался. Ступил, а будто из лесу в мир другой прыгнул, кругом жуть жуткая. Все неживое, серое, мрачное, холодное, аж хвост сам поджимается, лапы дрожат, выть охота. И зверь еще этот на тебе скачет, огроменный, на медведя похожий, да только всякому видно, что не медведь это вовсе. Ли не растерялась, его чем-то золотистым приложила. Не знаю чем, я в магии не силен, но он это золотое в себя втянул и сильнее только стал. Тут ты вдруг исчез, а зверь за тобой следом. Пропали, будто и не было, я даже моргнуть не успел. А Ли следом шар черный кинула.
– Это он в навь ушел, – подала голос принцесса. – Опять ведьмачьи штучки.
Хан как-то ради любопытства показывал ей, как по нави ходить, но Лионелла этого, разумеется, повторить не смогла. Потому и раздражалась каждый раз, когда навьи фокусы встречала – в отличие от прочих высших, задевала ее сила, неподвластная эльфам. Комплексы «обычной» дочери отца, который хотел «избранную».
– Хоть в навь, хоть в явь, хоть вплавь! –
– По поверхности ходил мой шар, а потом его точно что-то в навь втянуло, – добавила Ли.
– Хм, – задумчиво промычал Хан. – Сколько меня не было?
– В нави недолго, а вот без сознания ты несколько часов провалялся.
– А раз вы оба тут, то лошадь моя опять убежала?
Ли фыркнула, а ведьмак поднялся, да тут же со стоном обратно опустился – ребра зажить еще не успели.
– Сиди-сиди, тебе отдыхать надо, – засуетился волк.
– Хм. Куда уж тут отдохнуть, когда нам в спину Темный Малефик дышит, да Ялрус твой.
– Что за Ялрус? – поинтересовалась Ли.
– Маг, Ильфорта создавший, – пояснил ведьмак. – Когда Усур в Чернолесье тропу открыл, я их двоих почуять успел. Только вот, как маг-то нас нашел?
Несколько секунд Хан и Лионелла смотрели на, светившегося чужими чарами волка, пока тот не стушевался, поджав хвост.
– А что я-то опять? Я вовсе не причем. И вообще, вас же еще этот ушасто-клыкастый Малефик ищет, а я его точно до Кентраса не видал.
– Так что там на счет Реюшки?
– Хм. Реюшка твой целую деревню смесок наделал. А после проклятье родовое наложил, чтоб все, в ком кровь йольфа пробудится, до острых ушей не дожили. Одна из потомков тех, кто с высшим связь имел, сбежала беременная, да потом смеску родила. Уж как она смеску прятала, где воспитывала, я не в курсе, сам не видал. Но девочку эту с рождения проклятую, видно, твой отец и нашел. И быть бы ей дамнаром сейчас, как и остальным, только я на их счастье мимо проходил. Вот и пожалел, снял проклятие. Не думал, что… а если бы и думал, то все равно бы снял.
– И как теперь? – спросила Ли, присев на землю рядом с Ханом.
Не заботясь о чистоте своего голубого платья, она откинулась на почерневший, покрытый странной слизью, ствол дерева.
– Хм. А так, – Хан прикрыл глаза. – Проклятье уже снято все равно. Обещанного она родит, или нет, еще неизвестно. Ты же тоже вон… поэтому я просто поеду в Юльфгард нечисть убивать. Хочешь, со мной езжай. Только вот, что с магом и йольфом делать, ума не приложу.
– Я с тобой поеду, – серьезно кивнула Ли. – А потом ты, как с нечистью закончишь, со мной, в Эльфантиэль. Не хочу к отцу одна возвращаться. А на границе эльфов встретим, они и с колдуном, и с Реюшкой помогут. К тому же не факт ведь, что он тебя ловит. Может и меня, я принцесса все же.
– Хм. Может. Ладно, все равно сначала в Юльфгард. Я уже Айдану обещал, а слово свое не нарушаю, – Хан второй раз осторожно попробовал подняться.
Ребра болели, кололи легкие, но процесс заживления уже пошел. Эх, жаль, что силу верлиока не смог собрать, сейчас бы мигом на ноги поднялся.
– Ой, мамочки! – внезапно взвизгнул волк, подскочив на месте.
– Не мамочки, а леший, – наставительно поднял указательный палец невысокий мужчина с густой темно-зеленой бородой. – Вот, лошадь вашу привел. Все ж вы меня знатно выручили. А то я и бежать думал. Спал этот верлиок очень долго, и вот недавно проснулся только. Думал уже, весь лес сожрет, столько в нем силы накопилось.