Happy birthday to you
Шрифт:
– Жаль, - совершенно искренне сказал Томми.
Том Хоукинг-старший проснулся от аромата роз. Приторный запах, казалось, оседал на губах. Жаль, ничего не видно. Ночь? Или что-то со зрением?
Неплохо было бы попросить воды.
Так, зрения нет. Ну да это ещё не самое страшное, Ходивала предупреждал, что такое может быть. Слух - пока непонятно. Тело не чувствуется совсем - как в невесомости. Руки, ноги... ничего нет. Ладно, неважно. Интересно, сильно ли попорчен череп? Томас представил себе искромсанный скальп... впрочем, что сделано, то сделано. Аноширван Ходивала - лучший нейрохирург по эту сторону Атлантики. Другое дело, что
Ага, голос. Очень, очень далёкий.
– Томас, это я, Ан. Ты меня слышишь, но ничего не видишь и не чувствуешь своего тела. Томас, у меня плохие новости. Мозг срастается неправильно, идут пересечения синапсов. Я попытаюсь что-нибудь сделать для тебя, но, боюсь, ты никогда не встанешь на ноги. Прости. Я сделал всё, что мог. Томас, ты можешь мне ответить?
Молчание.
– Томас. Ещё одно: у меня кончаются деньги. Я содержу твоё тело на то, что у меня осталось от начальной суммы. Я знаю, что я не заработал тех денег... но я буду искать, куда ты их положил. Я хочу, чтобы ты знал - я их найду. Есть способ найти их даже у тебя в мозгу. Нейрохирурги умеют ковырять чужие мозги. Я просто хочу, чтобы всё было честно. Скажи, где они, и этого не будет.
Молчание.
– Томас. Я могу пропустить через твой болевой центр несколько микроразрядов, и ты окажешься в аду. Я могу накачать твой мозг наркотиками. Я могу активизировать твою память, заставить тебя просматривать всю свою жизнь по кусочкам, и ты не захочешь, а вспомнишь всё. Но я не хочу. Я не хочу этого, слышишь! Скажи мне, где деньги.
Молчание. Потом далёкий, еле слышимый голос:
– Дурак... Ты... убил меня... никогда не получишь... я... предвидел... только молодому... тебе никогда...
На пульте что-то заверещало.
– Мы теряем его!
– закричал доктор.
– Мы его теряем!
Он бросился к саркофагу, потом в отчаянии стукнул кулаком по крышке.
– Всё. Сейчас он сдохнет. Ладно, будем искать в доме.
Томас-младший поднял голову от компьютера.
– Не надо искать в доме, - он нашел в себе силы ухмыльнуться.
– Там ничего нет. И никогда не было.
Доктор резко крутанулся на каблуках.
– Ты догадался? Где?
Молодой Хоукинг победно улыбнулся.
– Да, пожалуй, что я могу это сказать. Видите ли, док, денежки могу получить только я.
Ходивала озадаченно уставился на него, потом хлопнул себя по лбу.
– Ты хочешь сказать, что...
– Всё очень просто, - перенервничавший Томми теперь тараторил без умолку.
– Папа не надеялся на свою память. После операции она могла и не сработать. Вам он, похоже, не доверял, и правильно делал. Скорее всего, он послал самому себе письмо. Там - инструкции и номер счёта. А может быть, оставил письмо у кого-то, кто должен появиться со временем... Но вся штука в том, что деньги могу получить только я. Лично я. Точнее, это тело. То есть если оно сможет явиться в банк и получить их. Эта инструкция дана сотрудникам банка. Наверное, вместе с моей полной биометрией и прочими штучками. Стопроцентная гарантия. Только молодому и здоровому Томасу Хоукингу. То есть мне.
Доктор некоторое время постоял молча, ссутулившись.
– Ну что ж, - наконец сказал он, - этого всё равно было не избежать.
Когда он повернулся к Томасу, в его руке блеснула какая-то железка. Раздался негромкий хлопок, что-то вонзилось в плечо юноши, и тот медленно завалился на ковёр.
– Извини,
Он вытащил из кармана телефонную трубку, набрал номер, потом код доступа. Услышал гудок, ещё один... третьего не последовало.
– Привет, сестрёнка, - сказал он в пустоту.
– Привет, братишка, - ответила ему Линда Хоукинг.
– Какие наши дела?
– Томми у ме... Скремблер включен?
– Разумеется, идиот. Говори.
– Томми у меня, и совершенно готов к употреблению. Вызывай доктора Джонса. Или как он там теперь? Сид, кажется? Вызывай. Операция нужна срочно. Надеюсь, он не утратил мастерства.
– Я тоже надеюсь. Ты нашёл деньги?
– Да. Всё оказалось очень просто.
На том конце трубки помолчали.
– Просто? Тогда я знаю, - сказала Линда.
– Письмо самому себе. Потом явиться в банк и предъявить своё тело.
– Ну да. Короче, срочно вызывай Джонса. Генетическая совместимость у нас с Томми неплохая, не так ли? Справится. Короче, мне нужно быть в башке этого парня как можно скорее.
– Хорошо. Еду. Жди меня через десять минут.
– А Джонс?
– Джонс не здесь. Я дам ему сигнал. Мы забираем тело и срочно вылетаем в университетскую клинику.
– Почему не здесь? Тут безопасно.
– О Господи, до чего же идиот. Ты идиот даже в своей хирургии! Ты стал бы оперировать в чужой операционной? Где ты не знаешь ни автоматики, ни компьютера?
– Верно. Извини, я не подумал.
– Ты не умеешь этого делать, милый братец. Я даже не знаю, как это у тебя получается резать чужие мозги. Я бы тебе не доверила вырезать себе аппендикс.
– Хватит! Заткнись!
В трубке что-то щёлкнуло, лампочка скремблера погасла.
Ходивала подошёл к саркофагу, чтобы отключить оборудование. Запрокинувшаяся голова старика Хоукинга, с отпиленной макушкой, из которой торчали контакты, казалось, оскалилась в недоброй усмешке. Хирургу стало неуютно: ему почудилось, что мёртвый старик смеётся над ним. А что, если они не найдут этих проклятых денег? А что, если вот прямо сейчас распахнётся дверь и сюда ворвутся полицейские? А что, если маэстро Джонс потерял умение, в его-то нынешнем состоянии это более чем возможно... боже, сколько же он зарезал людей, прежде чем набил руку как следует... Что, если парализатор не подействовал на молодого Хоукинга, и он прямо сейчас встанет на ноги, схватит что-нибудь тяжёлое, и... Впрочем, хоть эту опасность можно предотвратить. Понимая, что ведёт себя как параноик, доктор достал моток хирургического пластыря для лёгких ран. Лучше всего сначала обмотать ноги. Или сначала руки? Он перевернул бесчувственное тело на живот, приклеил пластырь к коже и потянул. В этот момент запел дверной сигнал: кто-то пришёл.
Чувствуя, как поднялись волоски на руках, Ходивала нажал на кнопку глазка. Экранчик осветился. На пороге стояла Линда.
Перед тем, как открыть дверь, он бросил взгляд на часы. "Ровно десять минут", подумал он, "надо же".
Том Хоукинг-младший проснулся от запаха, который он сначала принял за аромат роз. Потом до него дошло, что приторно воняет какой-то аптечной дрянью. Запашок, казалось, оседал на губах.
Кровать, кажется, его. Сверху вместо одеяла какая-то простыня. Томми машинально провёл рукой по затылку, и почувствовал, что голова туго забинтована. Под повязками ничего не чувствовалось: кожа головы одеревенела. Анестезия. Его оперировали.