Харальд Поттер. Наследники Слизерина
Шрифт:
Он звучал на парселтанге, звучал как будто бы сразу отовсюду. Шипение — это ерунда, просто мерещащийся внешний атрибут. Парселтанг — это в первую очередь не звуковая, а ментальная связь, ведь рептилии крайне скверно воспринимают звуки.
И сейчас жуткий голос змееязычной твари расходился волнами откуда-то со стороны Запретного леса. Страшный. Страшно сильный. Обычную гадюку или ужа я могу расслышать с расстояния в десяток футов. Питона или анаконду в зоопарке — с полусотни. До этой было намного больше.
Кровь!.. Кровь!.. Кровь!..
Виски резко сдавило болью,
Вспышка.
…Изготовлять опасную субстанцию я решил не в замке, а в кустах по соседству с пока ещё пустующим стадионом для квиддича. В меру пустынно, но расположено достаточно близко, чтобы долго не идти. Плюс была здесь пара мест, где можно было спрятать взрывчатку на время, пока она не дойдёт до кондиции… Главное избегать влажных и сырых мест, а то ведь АСДТ очень уж гигроскопична…
Конечно, изготовлять взрывчатку заранее было не слишком удачным вариантом — АСДТ имело тенденцию к слеживанию со временем и потере взрывчатых свойств, но тут уже ничего не поделаешь. Может василиск вообще не нападёт, может, нападёт в конце года, а может — на следующей неделе…
Вспышка.
— Если ты услышишь голоса на парселтанге, — Норд расхаживал взад-вперёд по комнате. — Если появятся зловещие надписи на стенах, кто-то оцепенеет или даже погибнет. Это значит, в школе начал действовать Дневник, и василиск на свободе.
— Отец, да знаю я уже всё это…
— Знаешь, но не понимаешь! — возвысил голос Виктор. — Это вопрос жизни и смерти. Никаких игр — или, или. Это не игрушки. И это не как в прошлый раз — тогда философский камень был нам нужен позарез. Чёртов Дамблдор — «Николасу нужно время, Николасу нужно время…» Сказочник сраный. А я не верю, что попал в сказку и тебе не советую — в реальную жизнь мы с тобой вляпались, сын. Очень паршивую и опасную. По самые уши. И тут очень часто взаправду умирают.
Отец растрепал себе волосы — эту же привычку у него, кажется, и я позаимствовал…
— Я не буду нарываться, но буду держать ухо востро, — честно пообещал я. — И попробую в случае чего…
— Я не смогу просто так появиться в Хогвартсе, — устало произнёс Виктор. — Взрослые тебе, скорее всего, не поверят. Если не будет другого выхода, то тебе придётся делать всё самому. И самое главное…
— Постоянная бдительность. Сделаю, отец, — уверенно говорю я. — Можешь во мне даже не сомневаться.
— Но помни — только если не будет другого выхода. Ты не должен бояться, но и прыгать в пламя просто так тоже не должен! Ты…
Норд вздохнул.
— Я… Прости, я, наверное, ужасный отец. Я не хочу, чтобы с тобой что-то произошло, но…
— Со мной должно произойти немало, — успокаивающе произношу я. — Клинок будет выкован — мы же всё это обсуждали, верно?
Вспышка.
— И что теперь? — произнёс стоящий около кровати высокий волшебник в серебристой мантии, в очках-половинках, с длинными
— Миром правит любовь, nicht wahr? — криво ухмыляется стоящий напротив него молодой парень с коротко стриженными седыми волосами и с косым шрамом пересекающим лицо от лба до подбородка через правый глаз. Вместо правого глаза у него вставлен вороненый металлический шарик с алой точкой вроде зрачка.
— Ja, — усмехается старик. — Но, признаться, я всё-таки до сих пор поражён вашей идеей… И всё ещё не могу решить приводит ли она меня в восхищение или внушает ужас.
— Главное, что мы сделали первый шаг, herr Альбус. Шаг к победе и доверию.
— Да, после этого, думаю, я могу вам доверять… Но мне хотелось бы знать вот что…
— Слушаю.
— Что вам нужно, Виктор? Что вам нужно на самом деле?
— Справедливость, — криво ухмыляется одноглазый. — И счастье. Для всех. И чтобы никто не был обижен.
— Ваше понимание общего блага своеобразно… но вполне разумно. Хотя то, что вы подразумеваете под счастьем для всех…
— Он ещё ребёнок, и в нём нет греха.
— Согласен. Главное, чтобы он не повторил ошибок…
— Из волков вывели волкодавов. Волка победит волкодав, а не покорная овца.
— О, да, вы были весьма убедительны… — мягко рассмеялся старик. — Что ж, время всё рассудит за нас.
— Время решит за нас, — эхом откликнулся одноглазый.
— Ты идиот, Харальд… — простонала Гермиона, вяло ворочаясь на лежащим под ней Поттером. — Самый настоящий… Тебе ещё слишком рано пользоваться ментальной магией… Ты мог сжечь мозг и себе, и мне…
— Но ты видела? — вяло донеслось снизу. — Ты ведь видела?
— Что именно?
— А я тебе что, несколько воспоминаний передал?
— Несколько, — не слишком уверенно произнесла Грейнджер. Увиденное стремительно таяло в её памяти — оставались лишь самые яркие моменты из самых первых воспоминаний. — Но откуда?..
— Не спрашивай, — Харальд кое-как начал подниматься, попутно помогая Грейнджер тоже встать. — Меньше будешь спрашивать — меньше вранья услышишь.
— А ты не ври, — предложила Гермиона, буквально повисая на плече приятеля — увы, но волшебник-недоучка хоть и умудрился исполнить крайне сложное заклинание мыслесвязи, но исполнил его достаточно паршиво.
— Скажи, ты веришь в пророчества? — слабо произнёс Поттер, кое-как ковыляя в сторону замка фактически с подругой на себе.
— Нет, — фыркнула Грейнджер. — Предсказания как наука не внушают мне доверия.
— Я тоже. Но среди всего этого хлама, типа некромантии или хиромантии, иногда всё-таки попадается что-то дельное.
— И что же?
— Знаешь, почему Волдеморт пытался меня убить?
— Поттеры были одним из видных родов аристократии, которые не приняли идеи Того-Кого… Волдеморта, — заученно произнесла Гермиона, сильнее вцепляясь в мантию Харальда и вяло перебирая ногами. Во всём теле была страшная слабость, а голову то и дело простреливало вспышками острой боли. — Поэтому их… Прости.