Харбин

Анташкевич Евгений Михайлович

Метров через пятнадцать, когда Адельберг остался уже позади, мимо Кэндзи прошёл старший филёр и подал знак, что надо поговорить. Кэндзи с сожалением попрощался с Верочкой, отстал от неё, и филёр доложил, что подопечный повёл себя совсем уж неправильно, стал отрываться от наружки через проходные дворы, окончательно себя расшифровал, дальнейшее занятие потеряло всякий смысл и через минут – филёр посмотрел на часы – десять он будет на площадке около Яхт-клуба. К такому известию Кэндзи был готов, однако его это всё же расстроило. Он случайно повернулся и увидел, что Сашик поднялся с лавки и

идёт мимо него к выходу в город. Кэндзи повернулся спиной и попросил филёра «пройтись вот за этим высоким красивым брюнетом»; филёр профессионально, почти не оборачиваясь, оглядел Сашика с ног до головы и согласно кивнул. «Доложите в конце дня», – попросил Кэндзи, развернулся и направился в сторону Яхт-клуба.

Он шёл, раздосадованный неудачей своего подопечного, думал, какие меры принять к нему, чтобы всё же выучить правильному поведению в столь «специфических» условиях, хотя понимал, что тут вряд ли что-то можно исправить, если уж человек таков, и одновременно думал о том, зачем ему понадобилось гонять наружку за Сашиком?

«А так! На всякий случай, мало ли! Что он тут делает в конце дня один?»

Кэндзи посмотрел на часы, было двадцать минут седьмого, значит, у него есть ещё пять минут на разговор с подопечным, пять минут на переодевание дома, он жил тут неподалёку, и пятнадцать минут доехать до миссии.

Глава 4

Полковник Асакуса сидел в кабинете и ждал, когда в большом зале, в противоположном крыле здания, соберутся подчинённые. Девять офицеров миссии откомандировывались в армейские подразделения, где должны были принять командование ротами и батальонами. Трижды он сам отзывался из разведки: в первый раз в самом начале двадцатого года в 5-ю дивизию, расквартированную в Чите; и через полтора года, в мае, в Приморье, севернее Гродекова, где командовал ротой, и в тридцать четвёртом, уже после захвата Маньчжурии, когда принял под своё командование Особый пограничный округ, дислоцированный напротив советского Имана, располагавшегося через пограничную реку Уссури. Так было заведено в японской армии, чтобы офицеры разведки не отрывались от строя, чувствовали армейский дух, понимали, для кого они работают, и ощущали плоды своих трудов.

Асакуса встал из-за стола и, прихрамывая на раненую ногу, подошёл к большому планшету на стене. Боль дала о себе знать, и он опёрся на катану.

Одна из тех командировок далась ему тяжело.

«Конечно, в двадцатом первом! Как я мог забыть?.. По-моему, 20 или 21 мая! Только зачем я это помню?!» С тех пор он их ненавидел, этих китайцев, особенно с оружием, – в той таёжной сторожке контрабандисты появились так неожиданно. Потом месяц госпиталя, и всё так глупо.

Полковник отодвинул занавеску, на планшете была карта Северной Маньчжурии, изданная в 1926 году Экономическим бюро Управления КВЖД.

«…Зачем я тогда отпустил солдат? Кто приказал?» Он стоял перед картой и смотрел на замысловатые изгибы границы – узкую полоску территории Советов между береговой линией Японского моря и Кореей, а севернее – большое круглое пятно озера Ханка…

«А вот и Гродеково!»

– Господин полковник, все готовы! Восемнадцать часов пятьдесят восемь минут!

Асакуса вздрогнул

от неожиданного голоса дежурного офицера, бесшумно открывшего дверь, неслышно ругнул его по-русски и молча вышел из кабинета.

В первом ряду довольно большого зала, переговариваясь и закинув ногу на ногу, с довольной улыбкой сидели девять молодых офицеров. Семеро были в форме и двое в гражданском. Во втором и третьем рядах сидели начальники отделов и начальник кадровой канцелярии.

Когда появился Асакуса, все встали, он прошёл к председательскому столу и внимательно оглядел присутствующих.

– Прошу садиться.

Зал не пошевелился до тех пор, пока он не сел сам и не положил перед собой катану – предмет зависти офицеров миссии.

Асакуса ещё раз посмотрел на присутствующих. Он хотел сказать напутственное слово, но, глядя на молодые лица, только спросил:

– Все получили командировочные пакеты?

Первый ряд молча кивнул.

– Хорошо! Желаю вам хорошо послужить во славу нашего императора!

Зал встал и поклонился.

– Хочу, чтобы вы все вернулись обратно, в миссию, но предупреждаю, что это будет зависеть от характеристик, которые дадут вам ваши командиры, и от ваших успехов, может быть даже боевых.

Последних слов он сам от себя не ожидал – его подчинённые уходили в расположения далёкие от чьих бы то ни было границ, и боевые успехи могли им только присниться, кроме двоих. На них было особое распоряжение кадровой канцелярии штаба Квантунской армии.

– После совещания лейтенанта Ямамото и лейтенанта Коити прошу зайти ко мне.

Асакуса снова стоял у планшета, когда в кабинет вошли два офицера. Ожидая приглашения или команды, они застыли рядом с дверью, но Асакуса молча разглядывал карту. Молчание длилось довольно долго, потом полковник обернулся и жестом подозвал их к себе.

– Видите, Ямамото! – Полковник ткнул пальцем в карту. – Этот населенный пункт называется Хутоу. Что главное на этом направлении для императорской армии? Подумайте, прежде чем ответить!

Ямамото поклонился и, попросив разрешения, подошёл к карте.

– Я думаю, господин полковник, – он разглядывал на карте упомянутый Асакусой район, – при всей ясности задачи наступающих войск самое главное – это скрытность передвижения при накапливании ударного кулака. Маскировка передислокации!

Асакуса посмотрел на лейтенанта:

– Кратко, но неясно!

Ямамото покраснел, и внимательно слушавший его Кэндзи увидел, как тот внутренне собрался, даже немного ожесточился и наклонил голову.

– Задача наступающим войскам очевидна – оседлать железную дорогу на участке севернее их Имана, например вот здесь; нарушить транспортную и телефонно-телеграфную связь между Хабаровском и Владивостоком. И удерживать отвоёванную у противника позицию до решения главной задачи. – Ямамото поднял руки к груди так, будто держал длинную указку. – Какая будет главная задача, где и какими силами она будет решаться – знать не могу, однако, чтобы Хутоуский особый пограничный округ решил свою задачу, необходима маскировка при сосредоточении сил перед форсированием реки Уссури и наступлением.