Харчевня в Шпессарте
Шрифт:
Он открыл сундук, стоявший в углу, вытащил несколько больших свертков золотых монет и, разложив их на столе, стал пересчитывать.
Петер стоял рядом и ссыпал в мешок сосчитанные монеты.
– А какой ты все-таки ловкий обманщик, Михель!
– сказал он, хитро поглядев на великана.
– Ведь я было совсем поверил, что ты вынул мое сердце и положил вместо него камень.
– То есть как это так?
– сказал Михель и даже раскрыл рот от удивления. Ты сомневаешься в том, что у тебя каменное сердце? Что же, оно
– Да, немного, - сказал Петер.
– Я прекрасно понимаю, приятель, что ты его попросту заморозил, и теперь оно понемногу оттаивает... Да и как ты мог, не причинив мне ни малейшего вреда, вынуть у меня сердце и заменить его каменным? Для этого надо быть настоящим волшебником!..
– Но уверяю тебя, - закричал Михель, - что я это сделал! Вместо сердца у тебя самый настоящий камень, а настоящее твое сердце лежит в стеклянной банке, рядом с сердцем Иезекиила Толстого. Если хочешь, можешь посмотреть сам.
Петер засмеялся.
– Есть на что смотреть!
– сказал он небрежно.
– Когда я путешествовал по чужим странам, я видел много диковин и почище твоих. Сердца, которые лежат у тебя в стеклянных банках, сделаны из воска. Мне случалось видеть даже восковых людей, не то что сердца! Нет, что там ни говори, а колдовать ты не умеешь!..
Михель встал и с грохотом отбросил стул.
– Иди сюда!
– крикнул он, распахивая дверь в соседнюю комнату.
– Смотри, что тут написано! Вот здесь - на этой банке! "Сердце Петера Мунка"! Приложи ухо к стеклу - послушай, как оно бьется. Разве восковое может так биться и трепетать?
– Конечно, может. Восковые люди на ярмарках ходят и говорят. У них внутри есть какая-то пружинка...
– Пружинка? А вот ты у меня сейчас узнаешь, что это за пружинка! Дурак! Не умеет отличить восковое сердце от своего собственного!..
Михель сорвал с Петера камзол, вытащил у него из груди камень и, не говоря ни слова, показал его Петеру. Потом он вытащил из банки сердце, подышал на него и осторожно положил туда, где ему и следовало быть.
В груди у Петера стало горячо, весело, и кровь быстрей побежала по жилам.
Он невольно приложил руку к сердцу, слушая его радостный стук.
Михель поглядел на него с торжеством.
– Ну, кто был прав?
– спросил он.
– Ты, - сказал Петер.
– Вот уж не думал, признаться, что ты такой колдун.
– То-то же!..
– ответил Михель, самодовольно ухмыляясь.
– Ну, теперь давай - я положу его на место.
– Оно и так на месте!
– сказал Петер спокойно.
– На этот раз ты остался в дураках, господин Михель, хоть ты и великий колдун. Я больше не отдам тебе моего сердца.
– Оно уже не твое!
– закричал Михель.
– Я купил его. Отдавай сейчас же мое сердце, жалкий воришка, а не то я раздавлю тебя на месте!
И,
– Не отдам!
Должно быть, Михель не ожидал такого ответа. Он отшатнулся от Петера, словно споткнулся на бегу. А сердца в банках застучали так громко, как стучат в мастерской часы, вынутые из своих оправ и футляров.
Михель обвел их своим холодным, мертвящим взглядом - и они сразу притихли.
Тогда он перевел взгляд на Петера и сказал тихо:
– Вот ты какой! Ну полно, полно, нечего корчить из себя храбреца. Уж кто-кто, а я-то знаю твое сердце, в руках держал... Жалкое сердечко - мягкое, слабенькое... Дрожит небось со страху... Давай-ка его сюда, в банке ему будет спокойнее.
– Не дам!
– еще громче сказал Петер.
– Посмотрим!
И вдруг на том месте, где только что стоял Михель, появилась огромная скользкая зеленовато-бурая змея. В одно мгновение она обвилась кольцами вокруг Петера и, сдавив его грудь, словно железным обручем, заглянула ему в глаза холодными глазами Михеля.
– Отдаш-ш-шь?
– прошипела змея.
– Не отдам!
– сказал Петер.
В ту же секунду кольца, сжимавшие его, распались, змея исчезла, а из-под змеи дымными языками вырвалось пламя и со всех сторон окружило Петера.
Огненные языки лизали его одежду, руки, лицо...
– Отдашь, отдашь?..
– шумело пламя.
– Нет!
– сказал Петер.
Он почти задохнулся от нестерпимого жара и серного дыма, но сердце его было твердо.
Пламя сникло, и потоки воды, бурля и бушуя, обрушились на Петера со всех сторон.
В шуме воды слышались те же слова, что и в шипенье змеи, и в свисте пламени: "Отдашь? Отдашь?"
С каждой минутой вода подымалась всё выше и выше. Вот уже она подступила к самому горлу Петера...
– Отдашь?
– Не отдам!
– сказал Петер.
Сердце его было твёрже каменного.
Вода пенистым гребнем встала перед его глазами, и он чуть было не захлебнулся.
Но тут какая-то невидимая сила подхватила Петера, подняла над водой и вынесла из ущелья.
Он и очнуться не успел, как уже стоял по ту сторону канавы, которая разделяла владения Михеля-Великана и Стеклянного Человечка.
Но Михель-Великан еще не сдался. Вдогонку Петеру он послал бурю.
Как подкошенные травы, валились столетние сосны и ели. Молнии раскалывали небо и падали на землю, словно огненные стрелы. Одна упала справа от Петера, в двух шагах от него, другая - слева, еще ближе.
Петер невольно закрыл глаза и ухватился за ствол дерева.
– Грози, грози!
– крикнул он, с трудом переводя дух.
– Сердце мое у меня, и я его тебе не отдам!
И вдруг всё разом стихло. Петер поднял голову и открыл глаза.