Хардкор
Шрифт:
«Никогда не надоедает на это смотреть, — пояснял алхимик, думая, что я разделяю его страсть. — О! Смотри, сейчас заглотнет».
Не подозревал, что окажусь на месте несчастной мыши.
Я шел, и казалось, что мои тело и разум существовали отдельно друг от друга. Тело уже сдалось, но разум не хотел мириться с участью обреченного грызуна.
Я снова был десятилетним мальчишкой, который сбежал из родового замка. Мальчишка замерзал во льдах, пока его не подобрали ледяные кочевники. Их юрты защищали от холода. Внутри горели высушенные лепешки шестиногов,
«Тывоя жизнь, — говорил старый Крик белой птицы. — Она дывойная. Ты здесь и там. Ты со мыной и где-то далеко».
Крик белой птицы учил мальчишку слушать океан. Стоило лечь на расстеленную шкуру и опустить ухо к самому льду, как перед закрытыми глазами возникали русалки. На глубине, в черной пучине, они плавали, пели свои песни, охотились и спасались от кракенов. Если научиться понимать их речь, то можно узнать о многом: о том, что было, что будет и что могло бы быть, но уже никогда не случится.
«Выставай, — поднимал меня шаман. — Ты замерзнешь».
Я открыл глаза и понял, что лежу на земле. Казалось, что одежда и руки вмерзли в корку льда. Я знал тебя, старый шаман, слишком мало, ты не смог заменить мне Джереона, но ты в меня верил. Благодаря тебе я выжил. Тогда и сейчас. Я нащупал лежащий рядом меч и, опираясь на него, поднялся, сначала на колени, а потом выпрямился в полный рост. Шаг, еще один на дрожащих ногах — я снова шел к ледяному демону.
«Ты мыногому научишься, мальчик-с-нежной-кожей», — говорил шаман.
Однажды он открыл сундук, спрятанный под шкурами моржей, — окованный железом, купленный у побережников, и достал маленькую склянку с голубоватой жидкостью.
«Кыровь мохнатого червя», — сообщил он.
«Мохнатых червей не бывает», — засмеялся я.
К тому времени я уже мог отличать правду от сказок северного народа.
«Ты обвиняешь меня во лыжи? — возмутился шаман. — Раздевайся и марш из юрты».
Всё еще не понимая, что хотел сделать старик, я сбросил одежду, оставшись дрожать от холода. Мальчишка, привыкший к жизни в замке, но слишком упрямый, чтобы без борьбы умереть во льдах. Шаман вытолкнул меня наружу, и я стоял, пока холодный ветер не заставил забыть о моем теле. Тогда шаман внес меня обратно в юрту и обтер тряпкой, смоченной в голубой крови мохнатого червя.
«Теперь тебе не страшен хыолод зимы. Завтра я научу тебя слышать белую птицу», — сказал шаман, улыбаясь.
Белая птица, парящая высоко в небе и никогда не садящаяся на землю, в отличие от русалок всегда говорила только то, что должно случиться. Шаман обманул меня, потому что сам ее не услышал той ночью. Перед рассветом пришли морозные великаны, и Крик белой птицы умер. Я успел выскочить из хижины, прежде чем на нее опустилась нога великана, и бежал к побережью вместе с остальными выжившими.
К концу путешествия
Жидкость, которой обтер меня шаман, не позволила мне замерзнуть.
Возникло сообщение: «Вы получили постоянную защиту от холода».
Значит, я действительно в игре, либо это фантазии моего больного мозга? Неужели игра меняет на ходу мою жизнь, или я вспоминаю то, что успел забыть?
Я шел, и холод больше не причинял мне боль. Я вновь ощущал пальцы, сжимающие оружие.
Впереди из скрытой за завесой льда пасти чудовища вырывались хрипы и клекот. Ледяной демон понял, что добыча не собирается сдаваться без борьбы. Я слышал мысли чудовища, которые выдавали его намерения.
«Убить! Съесть!»
Шаг влево. Из-подо льда в том месте, где я только что стоял, вырвались сосульки. Удар мечом, и они со звоном упали, расколовшись на сотни частей.
«Убить! Съесть!»
Демон мог управлять льдом на расстоянии, но думал об этом слишком явно — я чувствовал, где он собирался нанести следующий удар. Шаг назад, взмах мечом, звон льда и раздающийся рев чудовища.
«Убить! Съесть!»
Передо мной раскрытая пасть, за которой пряталось выползшее на поверхность уродливое тело с десятком коротких лапок. Я вложил в удар всю силу, разрубая мечом верхнюю челюсть чудовища, а потом, ударил снова, кроша ледяную броню на его голове. Из-под прозрачного панциря на меня смотрели множество красных глаз.
«Убить!»
Один глаз лопнул, когда я всадил в него меч по самую рукоять.
«Съесть!»
Истекая кровью, демон попытался спрятаться под землю, но я выдернул меч и снова погрузил его в тело чудовища.
«Съесть!»
Ледяной демон затих. Я стоял и смотрел на его мертвое тело, маленькое, несуразное по сравнению с огромной головой. С меча скатывались капли крови и падали на лед замерзшими розовыми кристаллами. Подошел Олег и стал возле меня. Волчица села у моих ног. Я протянул руку, чтобы ее погладить, но Волчица предостерегающе зарычала. Она рванулась вперед и вцепилась в демона. Ледяной панцирь прогнулся, лопнул, раскрошился, и Волчица погрузила пасть в мягкую плоть. Я отвернулся.
Перед глазами появилось сообщение: «Умение владение мечом достигло пятого уровня. Ваша сила выросла до девяти единиц. Ваша ловкость выросла до одиннадцати единиц».
Ловкость перевалила за десятку. Бонусные значения, намного превышающие средний параметр виртуала в игре. Насколько я знаю, два десятка в «Хвергельмире» предельная граница значений.
— Спасибо что спас нас всех, — сказал Олег.
Я взмахнул мечом, очищая его от крови, и вернул оружие в ножны.
— Нам туда, — указал я на развороченную демоном дыру в земле. — Когда-то это было тайным проходом. Думаешь, Илва останется волком?