Хардкор
Шрифт:
— Сволочь, — сказала жаба, переворачиваясь на брюхо. — Сволочь, сволочь… Хочу печеньку.
И опять затявкала, подняв к небу широкую голову.
К нам подошла Илва и опустила руку Олегу на плечо.
— Хороший у тебя сын, — сказала она. — Спокойный.
Ёжик исхитрился поднять жабу, сжав обеими руками так, что она не могла добраться до его пальцев. Висела и дергала в воздухе короткими лапами.
— Папа, можно ее взять с собой? — спросил Ёжик, оглядываясь на нас. — Ну, пожалуйста.
— Можно, — ответил Олег. — Жаль, что убежала моя саламандра.
«Куда взять,
Глаза Ёжика были пустыми, словно он не отдавал отчета тому, что говорил. Будто был куклой, марионеткой, управляемой дергающим за нити кукловодом. Я помотал головой: покажется же такая ерунда!
Олег достал из кармана курительную трубку, засыпал из кисета щепотку табака, выбил искру и с удовольствием затянулся дымом.
— Тут всё же нашлось настоящее курево, — сказал он, выпуская облачко дыма. — Привозят из Саргары. Жить можно.
Илва разогнала дым со словами: «Фу, мерзость!» и пошла к Ёжику. На краю площади стоял Вот, наблюдал за нами. Я поднялся и направился к нему.
— Поговорим? — предложил он, кивнув на разоренную таверну.
— Пошли, — согласился я.
Искореженная дверь висела на одной петле. Под ногами хрустели щепки от разломанной мебели и черепки разбитой посуды. Вот выудил из обломков чудом сохранившуюся бутыль с ягодной настойкой, вытащил зубами пробку и основательно приложился к горлышку.
— Фух! — сказал он, встряхивая настойку, поднимая осадок в виде сморщенных ягод и мертвых жучков. — Отвратное пойло. Кровянница подмешана для цвета, но портит вкус она. Кругом одни мерзавцы и прохиндеи! Будешь?
— Нет. Как мы покинем игру?
— Подумай сам.
— Ты перекрыл главное меню игры, чтобы дать полное ощущение реальности. Но должен же был для себя оставить хоть какое-то системное меню? Ты же можешь пользоваться чит-кодами, неужели в текстовом интерфейсе нет команды «Exit»?
Вот не ответил.
— Хорошо, — продолжил я. — Не хочешь говорить, не надо. Допустим, ты забыл об элементарной команде, когда программировал игру. Но твой артефакт, обнаруженный Ёжиком, позволяющий вернуться в реальность с накопленными умениями, ты нашел его?
— Нет. Мальчишка не помнит, куда его дел.
— Точно?
— Иначе бы я давно отсюда сбежал.
Хорошо хоть не скрывает своих намерений.
— Ладно, допустим, я тебе поверил. Твоя девушка, хакер из реальности, почему она тебе не поможет? Она же Ткакло Хорк, я прав? Раз она приходила в игру и смогла вернуться, то в состоянии и тебя доставить в реальность. Мы — я, Олег, Ёжик, тоже как-то попали в «Хвергельмир». Значит, снаружи можно создавать каналы? А раз так, то с помощью хакеров возможно и вернуться.
Вот прополоскал рот настойкой и с шумом глотнул.
— Она не поможет. Не хочу об этом говорить.
Когда Вот задумывался, то начинал разговаривать, не скрываясь за высокопарными неудачными рифмами.
— Жаль, что я не программист и не разбираюсь в вашей работе, — сказал я. — Неужели ты стал пленником своей игры? Мне казалось, что для Черного Хакера нет ничего невозможного.
— Там! Но не здесь. Здесь я Вот, и у меня нет доступа к программному
— Дай. — Я взял бутыль и, последовав примеру собеседника, хлебнул настойки.
Она оказалась горько-жгучей на вкус.
— Видел замерзший Иггдрасиль? — спросил Вот. — Дерево предела, чьи ветви прорастают в иные миры. Это был замаскированный брандмауэр, дающий доступ ко всем портам игры. Теперь они закрыты службой сетевой безопасности. Иггдрасиль погиб. Я пытался скопировать его, обойти защиту, но ничего не получилось.
Вот придирчиво разглядел склянку с настойкой на свет.
— Жучки плавают, суетятся, словно живые. А за стекло им не выбраться.
— Но ты же оставил для себя лазейку? Не мог не оставить.
Вот ухмыльнулся.
— Возможно.
— В Призрачном городе мои умения не выросли, — продолжил рассуждать я. — В той игре другие характеристики, другие параметры — возросло лишь мастерство применения лейфтра. Но я чувствовал силу, накопленную здесь, и не заметил разницы при владении мечом. Старые умения сохраняются у виртуала, но не отображаются и не наращиваются при выходе за пределы игры?
— Да.
— Значит, я нужен тебе за границей «Хвергельмира»? Ты собираешься покинуть игру, выйти в пространство Чендлера и добраться до своего «квантума»?
— Ты прав.
— Но так раньше никто не делал!
— Значит, мы будем первыми. Кто знает, опасности какие, подстерегают нас на том пути?
— Ты сумасшедший!
— Может быть. — Вот снова отхлебнул настойку и вытер рот рукавом. — Хвергельмир бесконечен. Когда персонаж доходит до его границ, генерируются новые области. Там, где никого нет, визуальные объекты уничтожаются, оставляя лишь архив данных, шаблон, по которому вновь создастся окружение, когда оно попадет в чью-то зону видимости. Так требуется минимум памяти. Невозможно преодолеть пустыню Саргары на востоке или пройти через нескончаемые горы Драгборна на западе. Но почему все так стремятся в океан, за горы, что поднимаются среди торосов, где за перевалом воющих духов стоит замерзший Иггдрасиль? Словно их тянет неведомая сила, как бабочек к свету. Путешественники гибнут в тех местах с грезами о неосуществимой мечте.
Я вспомнил Гулльвейг.
«Ты погибнешь там сама, тебе нужен я».
Ее губы прикасались к щеке, опускались на грудь.
«Мне не нужна ничья помощь».
— В море туманов вода устремляется в пропасть Гиннунгагап, — продолжил Вот. — Мост Биврёст, сотканный над бездной из радуги, ведет к выходу из игры. Один единственный порт, не найденный службой безопасности, который я спрятал на границе «Хвергельмира».
— Пересечь северный океан? — спросил я, забирая у него бутыль.
— Да. Мимо заледеневшего, словно покрытого хрусталем Иггдрасиля, сквозь ледяные торосы по толстому льду, под которым дремлет Ёрмунганд. Где в толще океана плавают русалки и кракены, а среди туманов летают драконы. — Вот смотрел сквозь меня невидящим взором. — Всё же, я создал красивый мир. Величественный и красивый.