Харизма
Шрифт:
– Сложно поверить, что генная терапия может сделать кого-то смелее.
Она поджимает губы.
– Знаешь, личность действительно ужасно сложная. Харизма, или CZ88, воздействует на множество генов, работающих согласованно, на участки ДНК, которые другие исследователи могли пропустить. Но что для одного ученого – мусор, для другого – сокровище.
Я не могу представить гены как маленькие емкости, наполненные мусором или сокровищами, но доктор Стернфилд никогда не стесняется ярких метафор. Одно из первых объяснений принципа действия генной терапии,
Я пинаю пол, подражая доктору Стернфилд.
– Если бы вы смогли получить одобрение, сколько пройдет времени, пока вы не получите что-то, что можно испытать на людях?
Она наклоняет голову набок и смотрит на меня долгим взглядом.
– Оно готово сейчас.
Мое зрение затуманивается.
– Сейчас – то есть сегодня?
– Сегодня и сейчас, – говорит она и позволяет себе улыбнуться.
Я вздрагиваю.
– И это безопасно?
Она недовольна.
– Я тестировала лекарства годами, и их безопасность всегда была безупречна.
Она шумно выдыхает.
– Но неважно, что я знаю о безопасности «Харизмы», FDA все равно не допустит её до клинических испытаний. Вот почему мои дни в «Nova Genetics» сочтены.
Волна паники накатывает на меня. Я вскрикиваю:
– Что?
– Я должна отправиться туда, где моей помощью смогут воспользоваться как можно больше людей. Прямо сейчас, и это место не в США.
Нет, этого не может быть. Я подобралась так близко к своей мечте, и она ускользает от меня, прежде чем я успела ее схватить.
– А что, если вы проведете предварительное испытание, прежде чем уехать? На ком-то, кому это действительно нужно?
Она хмурит брови.
– Ты предлагаешь мне то, о чем я сейчас думаю?
Я не знаю. Я и правда это предложила?
Она говорит:
– Нет ничего страшного в том, чтобы сказать нет. Не каждый готов к глобальным изменениям в своей жизни.
Она действительно предлагает мне это. Да и правда, разве найдется подопытная свинка лучше, чем человек, вся жизнь которого – чудовищна катастрофа.
– Когда я должна принять решение и оформить нужные бумаги?
Она качает головой.
– Боюсь, мы не располагаем такой роскошью, как время на размышления. Или оформление бумаг. Но если ты серьезно намерена улучшить свою жизнь, я могла бы помочь тебе сегодня. То есть – именно сегодня.
У меня внутри все холодеет.
– Вам не нужно следить за всякими показателями, чтобы потом опубликовать результаты исследования?
Она протягивает руку к клетке Руби и гладит обезьяну по голове.
– Думаю, мы здесь в одинаковом положении, черт бы побрал эти официальные процедуры. Когда ты придешь на следующую семейную встречу, меня здесь уже не будет.
Мне
– Простите. Я еще не вполне осознала все это. Но если вы сделаете это втайне, у вас могут быть большие неприятности, верно?
– Только если кто-то узнает. Но я доверяю тебе, Эйслин. И я хочу помочь тебе и другим людям сейчас. Точно так же, как я хочу помочь Сэмми попасть в клинические испытания AV719, несмотря на то, что у него больше инфекций и меньше жизненная емкость легких, чем у среднего одиннадцатилетнего подростка с муковисцидозом. Коммерческие интересы, которые стоят за этим исследованием, требуют, чтобы в него попадали люди, у которых шансы на улучшение выше – чтобы в итоге получить наивысший процент успеха.
Паника, которую я ощутила минуту назад из-за того, что могу упустить чудесное средство, удваивается, когда речь заходит о том, что Сэмми тоже может оказаться в проигрыше.
– Это так несправедливо. Они должны помогать тем, кому это больше всего нужно.
Она кладет руки мне на плечи – впервые, раньше ее прикосновения ограничивались рукопожатиями. Сквозь одежду я чувствую ее ногти.
– Я хочу поддержать его, даже если это означает, что я буду не так уж строго следовать писаным правилам. Ты со мной, Эйслин?
Все вокруг я вижу как в тумане, кроме ее глаз, которые светятся как хрусталь. Я говорю:
– Если я соглашусь, как мне нужно принять лекарство?
– Это инъекция, все чисто и просто. Вероятно, только одна доза, но нет никаких гарантий. Мы не знаем, как быстро будет распространяться вирусный вектор, который доставляет лекарство, и насколько сильно он затронет твою ДНК. Конечно, только ты будешь решать, принимать ли дополнительные дозы.
Рядом с нами Руби раскачивается, сидя на полу, и выглядит такой довольной, какой я ее никогда не видела. Я сосредоточенно размышляю.
– Можно рассказать маме? Она сохранит тайну, потому что дети для нее важнее любых правил.
Доктор Стернфилд резко убирает руки с моих плеч.
– Ух, я думала, что с твоим IQ… Слушай, давай забудем это все, ладно?
Она потирает руки, будто стряхивая грязь, и направляется к двери.
Подождите. Что? Мое тело холодеет. Моя жизнь и жизнь Сэмми могут полностью измениться благодаря «Nova Genetics» и доктору Стернфилд. Если я преодолею свою стеснительность, я смогу лучше защищать его. Как я могу упускать такой шанс? Мама, да и кто угодно другой, поймет.
Я вдыхаю так глубоко, что у меня начинает кружиться голова, и говорю:
– Нет, послушайте. Я полностью понимаю, почему вам нужно сохранить тайну, особенно учитывая этих ненормальных протестующих, которые толкутся снаружи. Я согласна. Я согласна.
Она рассматривает меня, кажется, целую минуту, а потом, наконец, кивает.
– Хорошо, Эйслин. При условии, что ты согласна.
– Полностью согласна.
Да, это эксперимент, настолько секретный, что я не смогу рассказать даже маме. Да, жесткий, пассивно-агрессивный подход доктора Стернфилд выводит из равновесия. Но я чувствую, что мы на пороге чего-то невероятного.