Харка — сын вождя (без ил.)
Шрифт:
Так они двигались все дальше и дальше на юг, и однажды ранним утром перед ними открылась цель их длинного пути — Хорс Крик — Лошадиный ручей. Место на одной из его излучин, казалось, самой природой было предназначено для летнего стойбища. Русло ручья было стиснуто двумя возвышенностями, и даже в самые жаркие летние месяцы здесь хватало воды. Там, где ручей слегка поворачивал к северу, на берегу росли кусты и небольшие деревца, а по другую его сторону находился луг, прикрытый и от ветров, и от посторонних глаз древесной порослью. Все с радостным шумом направились на лужайку. В один момент были развьючены
Мустанги, освобожденные от упряжи, принялись щипать траву, собаки разбежались, дети принялись за свои игры.
Незаметно прошли два первых спокойных и сытых дня, наступил третий. У Харки и его сверстников было немало забот. Вместе с разведчиками они знакомились с окрестностями стойбища, затевали игры с луговыми собачками — маленькими, похожими на сусликов жирными грызунами. Зверьки со свистом исчезали в своих норках, как только надвигалась опасность. За новыми заботами и надеждами тяжелые думы меньше беспокоили Харку, как, впрочем, и всех обитателей стойбища. Только по вечерам мальчик вспоминал о матери: как бы она сейчас радовалась вместе со всеми. Время понемногу излечивало раны, и Харка, думая о пережитом, уже не испытывал такой боли и тоски, как во время похода. К тому же и неприятного Шонки здесь не было. Беспокоила только судьба Чернокожего Курчавого…
Удачная охота давала возможность существовать, жизнь была хороша, однако, для того чтобы подготовиться к зиме, нужно было приложить еще немало сил. Пока все складывалось удачно: люди были сыты, пауни поблизости не появлялись, и если уж начали сбываться предсказания жреца, то почему бы и не прийти бизонам?
Все жили ожиданием и надеждой, и никого не удивило, когда на восьмой день пребывания на Лошадином ручье от разведчиков, отправившихся далеко на юг, поступило сообщение о стадах бизонов.
Стойбище всполошилось. Все, кому было более четырнадцати лет, должны были принять участие в охоте. Значит, и Четан тоже.
Отец Четана — Солнечный Дождь, несмотря на то, что рука его не совсем зажила, тоже решил принять участие в охоте. Он давал советы, как снарядить мустангов, как лучше уложить в колчаны стрелы.
Охотники подобрали себе «бизоньих коней» — сильных мустангов, специально обученных охоте на бизонов, сняли с себя всю одежду, чтобы ничто не стесняло движений, взяли полные колчаны стрел. Коням передалось волнение людей: они фыркали, рвались на привязи, и едва охотники вскочили на них, галопом понеслись в прерию и вытянулись в цепь.
Впереди скакал Матотаупа.
Харка смотрел на все это, и сердце его билось часто и сильно, как сердце настоящего охотника. Выбрав удобное место, он улегся вместе со своими Молодыми Собаками, и мальчики долго всматривались вдаль, ожидая, когда же начнется долгожданная охота.
И вот издалека донесся тяжелый гул. Мальчики приложили уши к земле: сколько же там бизонов, если они подняли такой грохот? И скоро мальчики увидели огромное облако пыли над несущимся стадом.
— Они несутся сюда! — крикнул Харка. — Они растопчут нас и наши типи! Прочь! Скорее к нашим коням!..
Мальчики с криком понеслись к табуну.
В стойбище тоже поднялась суматоха. Там разбирали типи, и если обычно с этим делом справлялись женщины, то сейчас и дети, и старики сворачивали тяжелые полотнища, перетаскивали на другой берег ручья жерди, трофеи, маленьких детей.
— Переведите лошадей! — крикнула Харке Унчида.
У мальчиков не было времени развязывать путы, они перерезали их ножами и вскочили на коней. Харка выбрал не своего Пегого, а вторую бизонью лошадь отца. Мальчики взяли еще по три-четыре коня в поводу и повели через ручей испуганных, сопротивляющихся животных.
Ветер нес на стойбище огромное облако пыли. С такой же скоростью надвигалась опасность. Бизоны могли с ходу прорваться и через ручей, и тогда не избежать всем гибели.
Что же делать, если бизоны ринутся вслед за женщинами и детьми? И решив, что Молодые Собаки должны общими усилиями отогнать бизонов, заставить их изменить направление, Харка — Ночной Глаз — Твердый как камень дал приказ Молодым Собакам переправиться назад через ручей.
— Мы будем все вместе кричать изо всех сил, — объяснил Харка.
Он и сам не знал, поможет ли это средство, но Молодые Собаки верили своему вожаку и направились за ним.
Бизоны приближались. Мальчики уже могли различать в облаке пыли отдельных несущихся животных. Даже сквозь неистовый топот были слышны крики охотников. Сохраняя хладнокровие, они неслись в гуще этого словно взбесившегося бескрайнего стада. Харкина бизонья лошадь была приучена к таким скачкам, и ее трудно было удержать на месте. Она попыталась встать на дыбы, но Харка сжал бока ее шенкелями. И все же у мальчика не хватило сил удержать ее. Когда бизоны уже ворвались в прибрежные заросли, когда под их напором затрещали молодые деревца, когда в облаке пыли перед мальчиком замелькали темно-коричневые спины бизонов, он отпустил поводья, закричал изо всех сил и отдал себя на волю лошади.
Теперь он не слышал криков Молодых Собак, он ни о чем не думал. Он несся галопом, его окутывала густая пыль и окружали бизоны, бизоны и бизоны. Он не задумывался, куда его тащит конь, не замечал и хитростей коня, который то удалялся от бизонов, то приближался к ним, предоставляя всаднику возможность стрелять. Харка и не помышлял об охоте, хотя не выпускал лука из рук. Он думал только, как удержаться на коне. Свалиться — значило моментально погибнуть под тяжелыми копытами. Сумасшедший топот, рев быков, крики охотников сливались для Харки в один бьющий по ушам гул.
Но через какое-то время мальчик словно очнулся. Облако пыли поредело. Харка наконец-то почувствовал, что в руках у него оружие и что он уже не стиснут мечущимися животными. Мальчик натянул тетиву и выпустил стрелу в ближайшего бизона. Тут же заложил вторую стрелу. Выстрелил еще раз. Пыль залепляла ему глаза, лошадь неслась все дальше и дальше, а он стрелял и стрелял. Это была бешеная скачка. Он стрелял и орал во все горло. Стрела, еще стрела… И так до тех пор, пока колчан не оказался пуст.