Хармс Даниил
Шрифт:
Вот другое дело дети. О них говорят, что они невинны. А я считаю, что они, может быть, и невинны, да только уж больно омерзительны, в особенности, когда пляшут. Я всегда ухожу от тудова, где есть дети.
И Леонид Савельевич не любит детей. Это я внушил ему такие мысли.
Вообще всё, что говорит Леонид Савельевич, уже когда нибудь раньше говорил я.
Да и не только Леонид Савельевич. Всякий рад подхватить хотя бы обрывки моих мыслей. Мне это даже смешно.
Например, вчера прибежал ко мне Олейников и говорит, что совершенно
Люди видят во мне поддержку, повторяют мои слова, удивляются моим поступкам, а денег мне не платят.
Глупые люди! Несите мне побольше денег, и вы увидите, как я буду этим доволен.
Теперь я скажу несколько слов об Александре Ивановиче.
Это болтун и азартный игрок. Но за что я его ценю, так это за то, что он мне покорен.
Днями и ночами дежурит он передо мной и только и ждет с моей стороны намека на какое нибудь приказание.
Стоит мне подать этот намек, и Александр Иванович летит, как ветер, исполнять мою волю.
За это я купил ему туфли и сказал: «на, носи!» Вот он их и носит.
Когда Александр Иванович приходит в Госиздат, то все смеются и говорят между собой, что Александр Иванович пришел за деньгами.
Константин Игнатьевич Древацкий прячется под стол. Это я говорю в аллегорическом смысле.
Больше всего Александр Иванович любит макароны. Ест он их всегда с толчеными сухарями и съедает почти что целове кило, а омжет быть, и гораздо больше.
Съев макароны, Александр Иванович говорит, что его тошнит, и ложится на диван. Иногда макароны выходят обратно.
Мясо Александр Иванович не ест и женщин не любит. Хотя, иногда любит. Кажется, даеж очень часто.
Но женщины, которых любит Александр Иванович, на мой вкус, все некрасивые, а потому будем считать, что это даже и не женщины.
Если я что ни будь говорю, значит, это правильно.
Спорить со мной никому не советую, все равно он останется в дураках, потому что я всякого переспорю.
Да и не вам тягаться со мною. Еще и не такие пробовали. Всех уложил! Даром, что с виду и говорить-то не умею, а как заведу, так и не остановишь.
Как то раз завел у Липавских и пошел! Всех до смерти заговорил!
Потом пошел к Заболоцким и там всех заговорил. Потом пошел к Шварцам и там всех заговорил. Потом домой пришел и дома еще пол ночи говорил!
<Из «Голубой тетради»>
— Федя, а Федя!
— Что-с?
— А вот я тебе покажу что-с!
— Федя, а Федя!
—
— Ах ты, сукин сын! Ещё в чём дело спрашиваешь.
— Да что вам от меня нужно?
— Видали? Что мне от него нужно! Да я тебя, мерзавца, за такие слова… Я тебя так швырну, что полетишь сам знаешь, куда!
— Куда?
— В горшок.
— Федя, а Федя?
— Да что вы, тётенька, с ума сошли?
— Ах! Ах! Повтори, как ты сказал!
— Нет, не повторю.
— Ну то-то! Знай своё место! Небось! Тоже!
СЛУЧАИ
Посвящаю Марине Владимировне Малич.
Голубая тетрадь № 10
Был один рыжий человек, у которого не было глаз и ушей. У него не было и волос, так что рыжим сто называли условно.
Говорить он не мог, так как у него не было рта. Носа тоже у него не было.
У него не было даже рук и ног. И живота у него не было, и спины у него не было, и хребта у него не было, и никаких внутренностей у него не было. Ничего не было!
Так что не понятно, о ком идёт речь.
Уж лучше мы о нём не будем больше говорить.
Случаи
Однажды Орлов объелся толчёным горохом и умер. А Крылов, узнав об этом, тоже умер. А Спиридонов умер сам собой. А жена Спиридонова упала с буфета и тоже умерла. А дети Спиридонова утонули в пруду. А бабушка Спиридонова спилась и пошла по дорогам. А Михайлов перестал причёсываться и заболел паршой. А Круглов нарисовал даму с кнутом в руках и сошёл с ума. А Перехрёстов получил телеграфом четыреста рублей и так заважничал, что его вытолкали со службы.
Хорошие люди и не умеют поставить себя на твёрдую ногу.
Вываливающиеся старухи
Одна старуха от черезмерного любопытства вывалилась из окна, упала и разбилась.
Из окна высунулась другая старуха и стала смотреть вниз на разбившуюся, но, от черезмерного любопытства. тоже вывалилась из окна, упала и разбилась.
Потом из окна вывалилась третья старуха, потом четвёртая, потом пятая.