Харун Ар-Рашид
Шрифт:
Ислам распространился еще дальше — в Африку и Азию. Однако главные задачи его проповеди были решены меньше чем за век, и его прочные основы были заложены «праведными» халифами и Омейядами.
В истории ислама не было другого момента — не считая, разве что, той ночи, когда Мухаммед получил от Аллаха повеление проповедовать единого Бога, — столь чреватого последствиями, как день гибели Али в Куфе. Несколькими годами позже, 10 октября 680 г., в Кербеле, в Ираке, не менее трагически погиб его сын Хусейн, убитый омейядскими воинами. Будучи не слишком яркими личностями, они оба, отец и сын, пользовались уважением за свое благочестие и верность наследию Пророка, несмотря на заурядное политическое чутье, однако их трагическая смерть нанесла исламу рану, которая с тех пор так и не зарубцевалась. Злодеяние, совершенное в Куфе, и драма в Кербеле навсегда
От коллизии к коллизии, от заговора к заговору ненависть к Омейядам, на которых возлагалась ответственность за мученическую смерть двух родственников Пророка, навечно избранных Богом имамов [3] , привела к гибели династию, повинную, с точки зрения сторонников Али, в том, что ее представители не только обрекли на гибель двух наиболее почитаемых представителей семьи Пророка, но также подчинили религию своим политическим и личным целям.
Почти сразу же после Кербелы некоторые жители Куфы, охваченные угрызениями совести за то, что они не сумели предотвратить убийство Хусейна, объединились, чтобы отомстить виновникам этого преступления. С криком «Встанем, чтобы отомстить за кровь Хусейна!» около тысячи человек начали самоубийственную схватку с отрядами Омейядов. Они были разгромлены. Несколько месяцев спустя разразилось новое, более значительное и лучше подготовленное восстание под руководством загадочного персонажа по имени Мухтар. Его программа заключалась в том, чтобы отобрать власть у Омейядов и вернуть ее потомкам Пророка по линии Али. В 687 г. племенная аристократия, заподозрившая Мухтара в желании опереться на мавали, организовала его убийство.
3
Эпоха Откровения получила завершение в лице Мухаммеда, Печати пророков. Началась эпоха Обращения (валайят), на протяжении которой друг друга сменяют те, чья миссия предполагает истолкование тайного смысла Откровения и руководство верующими в духовной жизни.
Вскоре, как обычно, в Куфе, возник новый заговор, навеянный тем же самым духом мести, но только призванный защитить интересы потомков Аббаса, дяди Пророка [4] , и на этот раз дело увенчалось успехом. События разворачивались в Иране, в Хорасане, куда переселилось 250 000 арабов иранского происхождения под командованием Абу Муслима. Этот человек, предположительно сын обращенного в ислам иранца, сильная личность и прирожденный заговорщик, подготовил и успешно осуществил настоящую революцию. Сначала горстка, а потом более 100 000 человек — арабов-мусульман, а также иранцев-зороастрийцев и маздаистов — быстро двигались за черным знаменем [5] эмира из рода Пророка. Огни, которые они зажигали, переходя из деревни в деревню, возвещали начало восстания. В 747 г. была взята столица Хорасана Мерв. За ней последовал Нишапур. Вскоре сторонники Абу Муслима разгромили одну из армий Омейядов, 2 сентября 749 г. завладели Куфой, а затем объявили Абу-л-Аббаса повелителем правоверных, амир ал-муминин, халифом ислама. Однако этот первый халиф династии Аббасидов, известный под именем ал-Саффаха [6] , правил всего несколько лет.
4
Аббас, брат Абдаллаха (отца Мухаммеда) и Абу Талиба (отца Али), никогда не играл заметной роли в начале проповеди ислама. Впоследствии он получил задание обеспечивать пищей паломников, что позволило ему обрести некоторое богатство.
5
Черные знамена, развевавшиеся над головами Аббасидов, ранее уже использовались в качестве символа религиозного восстания другими противниками Омейядов. Кроме того, они несли в себе мессианский смысл и означали, что надежды, пробуждаемые протестами против искажений и несправедливости, сбудутся. Черный стал цветом аббасидской революции.
6
Возможно, это слово означает «Проливающий кровь».
Оставалось решить участь халифа Дамаска Мервана. Его армии терпели поражение одна за другой, но до сих пор он посылал в бой своих военачальников вместо себя. После разгрома своего сына при
Саффах стал владыкой Ближнего Востока. Желая устранить всякую опасность со стороны Омейядов, он принял меры, чтобы разыскать и истребить представителей опозоренного рода по всему халифату. Он даже приказал выкопать из земли тела омейядских халифов, сжечь их и развеять пепел по ветру. Историк Табари рассказывает, что, собрав последних уцелевших Омейядов, Саффах «приказал их перебить, а потом расстелить поверх их тел ковер, на котором приготовили трапезу для тех, кто присутствовали при этой сцене, а потом ели, пока жертвы хрипели и испускали дух» (Табари).
Единственным омейядским принцем, которому удалось избежать аббасидской бойни, стал Абд ар-Рахман ибн Муавия, внук халифа Хишама. После четырех лет скитаний по Палестине и Северной Африке, где он нашел приют благодаря своим берберским корням, он переправился через Гибралтарский пролив, чтобы присоединиться к группе омейядских мавали. Осенью 756 г. в большой кордовской мечети он был провозглашен эмиром Андалусии, амир ал-Андалус. Так началась история династии испанских Омейядов, которые оставались у власти почти триста лет.
По всей видимости, Саффах не был слишком выдающейся личностью. Однако слова, произнесенные им в день восшествия на трон, не оставляют сомнения в решимости этого халифа и, в целом, Аббасидов сохранить класть, которую им удалось завоевать. «Примите с благодарностью то, что вы получили», сказал он жителям Куфы. «Подчиняйтесь нам и не заблуждайтесь относительно положения, которое вам отныне уготовано, ибо это теперь наша забота» (Масуди, Les Prairies d’or.). Его мысль предельно ясна: владычество сирийцев закончилось навсегда, Омейядам пути назад нет, и законность права на власть Аббасидов несомненна: «Для истории ислама это была революция и переворот, не менее радикальный, чем впоследствии французская и русская революции для истории Запада» [7] .
7
В. Lewis, Les Arabes dans I’Histoire.
Для начала Аббасиды прочно обосновались в Ираке, отказавшись от Сирии, оскверненной присутствием Омейядов. Они покинули Дамаск, традиционный центр государств Ближнего Востока, и закрепились в Нижней Месопотамии, первое время в окрестностях Куфы, а чуть позже — севернее, в Анбаре, который оставался столицей империи в течение десяти лет, вплоть до основания Багдада.
Это отступление на юг имело несколько последствий. Новая династия не отвернулась от Средиземноморья, но впоследствии все больше и больше устремляла свои взгляды на Восток — в сторону Персии, Индии и даже еще дальше. В дальнейшем влияние византийцев ослабнет, и государство халифов превратится в подлинно ближневосточную империю.
Будучи арабской по происхождению, династия Аббасидов опиралась на арабов; ее язык и цивилизация были арабскими, и высшие государственные посты в ее государстве, в большинстве своем, занимали арабы.
В распоряжении Аббасидов находилось две силы, чья верность не вызывала сомнений: армия Хорасана и семья потомков Аббаса. Хорасанское войско состояло из верных, отважных, неподкупных и послушных людей, которые привели Аббасидов к власти и защищали их в любых сложных ситуациях. Армия была организована на племенной основе и размещалась в особенно неспокойных областях (Сирия, Северная Африка). Пользуясь благосклонностью режима, они получили земельные участки в пределах Багдада и оставались «ударной силой» халифата в течение ста лет, пока им на смену не пришли турки.
Клан потомков Аббаса также обеспечил первым халифам, особенно Харуну ар-Рашиду, поддержку, которая позволила ему провести империю через годы испытаний. Семья, сплоченная и объединенная вокруг своего главы, пользовалась небывалой властью, поскольку брала начало от самого Пророка. Будучи достаточно многочисленной, она заняла все важнейшие посты. Так, должности наместников западных провинций империи достались семи дядям Саффаха.
Однако Аббасиды понимали, что пока Восток им не подвластен. Абу Муслим стал единоличным владыкой Хорасана и начал править там в качестве «вице-короля», потому что они сами предоставили ему власть. Эта мысль была невыносимой для Саффаха и, еще в большей степени, для его брата Джафара, который сказал ему: «Это исполин из исполинов, и ты не сможешь наслаждаться жизнью, пока он жив».