Харун Ар-Рашид
Шрифт:
Первоначальный план Мансура предполагал основание города-крепости, в котором он собирался сосредоточить свою власть. Ему нужна была политическая и административная столица без садов и школ. Но город день ото дня обретал черты настоящей столицы, великолепие и богатство которой привлекало толпы людей со всей империи и даже из-за ее пределов. Багдаду предстояло стать дворцовым и правительственным ансамблем, и прошло не больше двенадцати лет, как он уже был огромным городом, а каких-то полвека спустя столица Харуна ар-Рашида, насчитывавшая примерно миллион жителей, уже была самым крупным городом тогдашнего мира, в котором самые населенные города Северной Италии и Фландрии едва дотягивали до 40 000 душ. По сравнению с Багдадом, занимавшим почти 100 квадратных километров, тогдашний Париж выглядел ничтожным. Сравниться с ним мог только Константинополь, и еще Дамаск и Каир, численность населения которых в скором будущем достигла 300 000 и 500 000 человек соответственно.
Причины
В Багдаде присутствовали все условия развития. Гениальность Мансура состояла в том, что он их выявил и использовал. Сельскохозяйственная экономика находилась на подъеме благодаря работам, проведенным в эпоху Са-санидов: осушение болот и ирригация позволили выращивать продовольственные культуры, в том числе сахарный тростник, финиковые пальмы, апельсиновые деревья, а также текстильные культуры (главным образом, хлопок). Находясь вблизи от местности, уже плодородной и используемой садовниками и земледельцами, Багдад, опутанный сетью каналов и напоминающий остров, омываемый двумя реками, был просто обречен на блестящее будущее. В свою очередь, массовое нашествие в город вызвало, помимо строительной лихорадки и прочих обусловленных им нужд, приток людей и капиталов, который со временем неуклонно рос. Последовал взлет торговли, о котором свидетельствует эта история, рассказанная историком Хатибом ал-Багдади. Некий византийский посол, прибывший к ал-Махди, посетил Багдад. Неожиданно он остановился, чтобы сказать сопровождавшему его великому постельничему: «Вот место, которое прекрасно подошло бы для вложения денег. Не могли бы вы попросить халифа одолжить мне 500 000 дирхемов. Я уверен, что через год удвою этот капитал». Ал-Махди, щедрый, как всегда, ответил: «Дайте ему 500 000 дирхемов, которые он просит, и добавьте к ним еще 500 000 дирхемов. А когда он вернется в свою страну, ежегодно высылайте ему доход с этих денег». Так и было сделано. На деньги халифа грек выстроил мельницы недалеко от города в месте слияния двух рек и до самой смерти каждый год получал прибыль от своего предприятия.
Как и этот посланник василевса, спекулировали все, кто мог, начиная с семьи Аббасидов и всех крупных и мелких государственных чиновников. Землю продавали и покупали, принимали участие в коммерческих проектах, без зазрения совести нарушая религиозные запреты по поводу ростовщичества и пользования деньгами.
Первыми вблизи Круглого города поселились те, кому халиф пожаловал землю, то есть прежде всего люди, наиболее верные режиму, в частности большая часть представителей рода Аббасидов. Мансур говорил о них своему сыну: «Почитай их, выдвигай их, будь щедрым с ними, ставь их выше прочих, так как их слава также и твоя, и хвала, которую ты им возносишь, равно относится и к тебе самому…» Сыновья ал-Махди поселились на востоке, в то время как халиф приказал выстроить свой дворец в ал-Русафе, на другом берегу Тигра, где к нему присоединилась его свита и высшие чиновники.
Люди Сахаба также обосновались на землях, выделенных халифом. Принадлежа к самым верным племенам (Курейш, Ансар, Йемен), они были самыми близкими соратниками халифа. Они были очень многочисленными при дворе и выступали хранителями литературных и поэтических традиций доисламского прошлого. Мансур отдал им своего наследника Мухаммеда (ал-Махди) для обучения арабской истории и литературе. Махди поступил так же со своими сыновьями Хади и Харуном. Землю получали и другие арабы, поскольку именно благодаря поддержке племенных вождей города вроде Мосула, Васита, Басры и Куфы оказались в руках халифа в ходе революции, и Аббасиды не забыли об этом.
Они также не забыли о решающей поддержке хорасанской армии, этих иранизированных арабов, поселившихся в Иране и ставших ударным кулаком аббасидского войска, приведшего их к власти. Эти воины, прошедшие повторную арабизацию, организованные по племенному принципу, «верные, великодушные и неподкупные», служили самыми надежными отрядами армии первых халифов. Во времена Харуна они занимали целые кварталы вокруг Круглого города, группируясь по месту рождения в Персии.
Мавали также занимали отдельный квартал. Значение, которое, по примеру Мансура, придавал им Махди, их роль в администрации, особенно в барид, не уменьшились и во времена Харуна, даже напротив. Только гораздо позже, после драматического конфликта между его сыновьями, их сословие распалось и мало-помалу растворилось в массе остальных мусульман. Многие из них в то время считались приближенными советниками халифа, некоторые даже становились визирями.
Планы, составленные Мансуром, не предусматривали того расширения столицы, которое спровоцировал приток иммигрантов вскоре после того, как халиф поселился под зеленым куполом своего дворца. Без сомнения, он первым удивился этому факту. Новоприбывшие, люди самого разного происхождения, были далеко не самыми дисциплинированными и надежными горожанами. Можно представить себе, с какими трудностями столкнулись власти, плохо подготовленные к разрешению подобных проблем. Первые иммигранты были выходцами из Хорасана, Йемена, Хеджаза, Васита и Куфы. Затем наплыв увеличился. Люди всех социальных слоев, включая интеллектуалов, ремесленников, купцов, спекулянтов и горемык, не имеющих работы, прибывали со всего Востока и заполняли город и его предместья. Базар уже был перенесен на юго-запад, в ал-Карх, который тотчас же стал ведущим коммерческим центром. Якуби оставил нам его описание: «Огромный рынок, длиной примерно в два фарсанга [106] и шириной в фарсанг. Каждая отрасль торговли занимает свои определенные улицы, имея в своем распоряжении определенное количество торговых мест, лавок и дворов, таким образом, чтобы разные промыслы и виды товаров не смешивались». Это разграничение отраслей торговли не было новшеством и всегда существовало на Востоке.
106
1 фарсанг = примерно 6 километров.
Ал-Карх пережил стремительный рост. Как говорит Якуби, «нет в Багдаде квартала больше или богаче». Здесь в беспорядке, который отличает почти все восточные города, возводили как самые элегантные, так и гораздо более скромные дома. Тем не менее некоторые кварталы постепенно становились более аристократическими, чем прочие, по причине своеобразного «снобизма», вытекавшего из социальной стратификации, которая издавна была характерна для крупных аббасидских городов. Жить в ал-Шаммасие было весьма престижно: на некоторых улицах этого квартала жили судьи, на других — богатые купцы, на прочих — лавочники. Разумеется, под влиянием политических и экономических событий престижность тех или иных кварталов часто менялась. Даже базары порой переносили из одной части города в другую.
Через очень небольшое время правый берег Тигра, где находились Круглый город и квартал Карх, оказался перенаселен. Агломерация перекинулась на противоположный, восточный берег реки, в окрестности лагеря, который Мансур приказал разбить для своего сына Махди. Этот новый квартал, ал-Русафа, стремительно рос вокруг халифского дворца. Великодушие Махди, постройки, принадлежавшие ему, его военачальникам и обслуге, привлекали все больше и больше народу. В новом квартале поселились Бармакиды и также внесли свой вклад в его процветание. Яхья и Джафар построили там по роскошному дворцу. Амин и Мамун поступили таким же образом. Из суеверия или из любви к строительству халифы предпочитали не жить в резиденциях своих предшественников, и каждый возводил себе новую, еще более пышную. У Харуна было несколько дворцов, и он вместе со своей бесчисленной свитой кочевал из одного района Ирака в другой. Вокруг его дворцов возникали скопления людей: будучи построены из сырых или, реже, обожженных кирпичей, они начинали рушиться, как только о них переставали заботиться [107] . В этом случае население ближайших окрестностей разживалось строительными материалами, довершая, тем самым, их превращение в бесформенные развалины, которыми усеяна Месопотамия.
107
Понятие о поддержании зданий долгое время оставалось чуждым для Востока.
В конце VIII в. в городе, главным образом, в его южной части, называемой Дар эл-Халифа, находилось двадцать три дворца, занимавших огромное пространство. В этот период Багдад широко раскинулся по обоим берегам реки. Во времена Харуна два берега были соединены тремя понтонными мостами, один из которых находился поблизости от Хорасанских ворот, другой — в ал-Кархе, третий — южнее. Город был перечерчен каналами, и значительная часть перевозок осуществлялась водным путем. По свидетельству Мукаддаси, «жители Багдада передвигаются и перемещаются по воде. Две трети товаров в Багдаде перевозят по реке». Как и в Венеции, через реку, по которой тысячи лодок и барж перевозили людей и товары, было перекинуто множество маленьких мостиков. Как утверждают, каждый житель «должен был иметь осла на конюшне и лодку на реке». Халифам принадлежали пышные парадные суда, часто весьма оригинальные. У Амина было шесть кораблей которым при постройке придали форму животных, и в результате на Тигре можно было видеть орла, льва, коня, слона, дельфина и змею.