Хайаса. Земля Богов
Шрифт:
– Какой, грустный?
– Нет, это не грусть, это что-то другое. Как будто часть его осталась там, и та часть, которая здесь, кровоточит, как рана. И эту рану нельзя ни перевязать, ни вылечить. Так он и живет с кровоточащей раной.
– А почему вы пришли сюда?
– Как говорит отец, это самая большая его ошибка. Как и многие, он поверил Баалу, что, построив Зиккурат, мы сравнимся с богами, и все люди собрались здесь.
– Что, все прям-таки поверили вранью этого Баала?
– Нет, но тех, кто не пришел добровольно, не поддался посулам, люди Баала
– А что же вы не ушли?
– Баал страшен в гневе. Хоть мы и он – потомки Хама и Хуша, но для него это ничего не значит. Он может спокойно уничтожить нас всех. И потом… отец еще надеется найти и вернуть своих людей.
– Да, невесело конечно. А что, никто не может против него, ну, этого Бела?
– Говорят, только его молочный брат.
– И что, этот Бел ничего не может с ним сделать?
– Не знаю. Просто я слышала, что он единственный, чей род не участвует в строительстве. Хотя и находятся у Врат Богов. Говорят, он откровенно насмехается над Баалом из-за его затеи.
– Интересно. И что, всемогущий Бел ничего не может сделать? Почему?
– Ну потому, что они молочные братья.
– И что? Я так понял, Бел и твой отец тоже близкие родственники.
– Не знаю. Мой отец не решается открыто выступить против.
– Может, у брата Бела много воинов?
– Нет, по сравнению с войском Баала, у которого десять тысяч, у него почти никого. С младшими братьями, если соберутся, всего триста мужчин.
– Хм, интересный расклад. А что еще знаешь о нём?
– Я мало что знаю. Только когда отец со старейшинами обсуждали, слышала кое-что. Знаю только, что он, как и ты, из рода от семени Хабета. Ты лучше у отца узнай, он больше расскажет.
– А с чего ты взяла, что я от Хабета?
– А ты так же разговариваешь, и только вы можете позволить себе не называть его Баалом 11 .
– Знаешь, Хавна, я думаю, что скоро вы сможете вернуться в ваш Пунт, и ты сможешь омочить свои красивые ножки в реке Фисон, – Хавна застенчиво улыбнулась.
11
В семитских языках «хозяин, господин».
– А ты правда считаешь, что я красивая?
– Правда.
– А твоя первая любовь тоже была красивая?
– Да, иначе я, наверно, не влюбился бы.
– А что тебе нравилось в ней?
– Вот вы, бабы, везде одинаковые, на что она тебе сдалась? – улыбнулся я.
– Ну расскажи, мне интересно
– Ну, кроме того, что она была красива, мне нравилось, как она вела себя, как одевалась…
– А тебе нравится, как я одеваюсь?
– Ну, если честно, я бы не назвал бы это одеванием, а скорей раздеванием, – пошутил я.
– Что, тебе не нравится? – настроение Хавны
– Нравится, нравится, – поспешил я успокоить ее, – просто у нас не принято так одеваться, открыто, – заметив в глазах Хавны вопрос, я пояснил, – ну, ходить с открытой грудью.
– Тебе не нравится моя грудь?
– Наоборот, очень нравится. Просто мне кажется, что чуть более прикрытая женщина более желанна.
– Я же говорила, что ты от семени Хабета. У них женщины тоже так ходят.
– Я думаю, когда в женщине есть загадка, ну типа, «а что там под одеждой?», то к ней тянет больше. Но это мое мнение. Да и раздевать мы больше любим, – улыбнулся я и притянул ее к себе.
Мы долго лежали рядом, целовались, она положила голову мне на грудь, прижалась ко мне всем телом, как цыпленок. Так мы лежали минут десять, молчали, каждый думал о своем. Вспомнилась фраза какого-то мудреца, что найти тему для разговора можно с близким человеком, а вот просто молчать вдвоем об одном и том же могут только родственные души. Блин, что за мысли сопливые в голову лезут, сам себе удивился.
– Знаешь, Давид, мне так хорошо и спокойно рядом с тобой. Мне кажется, ты меня никогда не обидишь и всегда защитишь.
– Ну, не знаю насчет «никогда» и «всегда», но в ближайшие время, пока мы здесь, это я могу тебе обещать, – не хочу, чтоб она строила иллюзии на мой счет. Мы, попавшие сюда, лишние в этом мире, и неизвестно, что и как все обернется. Так зачем зря девчонке давать надежды.
Она подняла голову, посмотрела мне в глаза и, видно, прочитала мои мысли. Но не отпрянула от меня, а наоборот, впилась в меня поцелуем. И нас прорвало, как плотину. Пришли мы в себя, только когда начало светать. Быстро оделись, и я проводил Хавну до ее шатра. Хотелось спать, но у нас гости, да и за пацанами тоже пригляд нужен, дисциплина… мать ее. Но Хавна затащила меня в шатер.
– Пока все спят, давай полежим у меня.
– Ну, поспать чуток нам не помешает, – согласился я.
Но поспать как-то опять не получилось… Под конец, совсем обессиленный, я все-таки заснул.
Проснулся я в полдень от поцелуя. Открыв глаза, обнял ее и притянул к себе.
– Подожди, подожди, сначала поешь.
– О, ты уже покушать сварганила, умничка! Так-та-ак, что тут у нас? – отпустив ее и потирая руки, взглянул на приготовленный Хавной завтрак. – Да, сметана, мед и орехи, – улыбнулся я. – Решила мои силы восстановить. Не бойся, меня еще на много хватит. Но все равно спасибо.
И тут только я заметил, во что она одета, и чуть не подавился. На ней была тельняшка без рукавов, довольно длинная, доходившая ей почти до колен. На талии она перетянула тельник своим поясом. А кроме пояса, из старой одежды остались лишь ожерелья, браслеты на руках и ногах – словом, ее бижутерия. Все это смотрелось очень необычно. Под облегающей тельняшкой обрисовывался каждый изгиб ее стройного тела. Смотрелась она сногсшибательно. А может, ну его на фиг этот завтрак, промелькнула шальная мысль, но Хавна сразу пресекла мои неприличные поползновения, настояв на завтраке.