Хайдеггер и гиппопотам входят в райские врата. Жизнь, смерть и жизнь после смерти через призму философии и шутки
Шрифт:
Дэрил, Дэрил!?
Воргл… флурп… ВОТ ТАК ТАК! Наконец-то я выковырял из зуба этот кусок Milky Way!
Вы использовали пистолет, чтобы ковырять в зубах?
Я вышел погулять с собакой. Зачем бы я стал брать с собой зубочистки?
«У нас нет обязательного возраста выхода на пенсию, Дэйв, но при определенных условиях мы готовы помочь людям умереть».
VI. Биотехнологии: экстренные новости
Удастся ли победить смерть в новом тысячелетии?
Нужна ли вообще эта
И что более важно: если нет, могу ли я получить обратно свои деньги?
{12} Стать бессмертным, не умирая
Не знаем, как вы, Дэрил, но мы надеемся на чудо – на то, что все эти дела, связанные со смертью, уйдут в прошлое. В этом мы придерживаемся того же мнения, что и Вуди Аллен, чье знаменитое высказывание тут и приведем: «Я не хочу увековечить себя в своей работе. Я хочу стать бессмертным, не умирая».
Представьте себе мир, в котором нет нужды в реинкарнации или в порхании в небесах на тонких крылышках. Можно выкинуть мысли обо всех этих местах пребывания после смерти, в другом ли мире или на земле. Вместо этого вы бы просто вечно оставались человеком, прямо здесь, в Байонне, штат Нью-Джерси.
Тут масса преимуществ, в том числе при бесконечной жизни на земле вам уже все знакомо; все, что вам нужно знать, вы уже знаете, Дэрил. Вы могли бы сохранить все то, что сделало вас таким, какой вы есть, – свою страсть к бейсбольному клубу Метс и уверенность в том, что пиццерия Гвидо – лучшая в округе. Все варианты бессмертия в другом мире требуют скачка веры и радикальной трансформации, не говоря уже о решительном изменении адреса и гардероба.
Вы ведь сейчас просто выдаете желаемое за вероятное, так?
Совсем нет, Дэрил.
До недавнего времени биологическое бессмертие существовало лишь в детских фантазиях и в научно-фантастических рассказах. Но последние открытия в области клеточной биологии и искусственного интеллекта способствовали появлению серьезных ученых с почетными степенями, которые называют себя «биологическими имморталистами». Сторонники этой теории предвидят прорывы в генетике – такие как клонирование или терапия стволовыми клетками, – которые уничтожат все основные причины смерти. Существуют и имморталисты-криобиологи, предлагающие заморозить нас, пока эти прорывы не случились. Есть и киберимморталисты, ключ к бессмертию они видят в оцифровывании человеческой нервной системы. Эти люди задумываются о возможности – нет, о вероятности – наступления в не столь далеком будущем такого дня, когда они и такие же, как они, смогут обеспечить вас средствами для вечной жизни, в большей или меньшей степени похожей на ту, которую вы ведете сегодня. В голове не укладывается, особенно если таковая принадлежит философу.
Прежде всего, не поддаются осмыслению совершенно новые этические проблемы, например: найдется ли место для всех этих бессмертных на планете или хотя бы в Нью-Джерси? Считать ли бесконечную жизнь естественной? Божественной? Желанной? Доступной? Не наскучит ли она? Чем обернутся долговременные обязательства? Что будет с долговременными отношениями? Обладая всем временем Вселенной, будем ли мы ждать несколько тысячелетий, чтобы вступить в брак?
Этот последний вопрос затрагивает другую проблему.
Син и Бриджит виделись друг с другом постоянно на протяжении 40 лет. Однажды после неспешной прогулки по зеленым холмам Керри Син повернулся к Бриджит и сказал:
– А знаешь, может быть, нам вступить в брак?
– Кому мы нужны в нашем возрасте? – ответила Бриджит.
Если уж мы упомянули исследования ученых в области клонирования, криобессмертия и кибербессмертия, затронем и некоторые метафизические и эпистемологические вопросы. А именно: буду ли я самим собой, если от меня останется только размороженный мозг? Или если я полностью буду состоять из регенерированных стволовых клеток? А если я буду существовать только как микрочип? Кто настоящий я, если этих «я» – четыре? И нужен ли презерватив для виртуального секса?
Однако, прежде чем выяснять, какой будет жизнь в отсутствие смерти, остановимся на минуту, чтобы поразмышлять, сколько длится вечность. И вновь обратимся к профессору Аллену: «Вечность тянется долго, особенно под конец». Вуди имеет в виду, что, как только вы подумали, что достигли конца вечности, правила меняются по ходу игры.
После похорон матери Сай вернулся домой, чтобы навести порядок, и на чердаке обнаружил старый чемодан. Внутри лежала форма его отца времен Второй мировой войны. Сай примерил ее – она оказалась ему тесновата, – но перед тем,
Через несколько недель Сай оказался в районе Западной 53-й и пошел по ней прогуляться в надежде найти место, где была та мастерская по ремонту обуви. Невероятно: мастерская находилась все там же. Он вошел внутрь и рассказал пожилому человеку за конторкой историю о том, как нашел квитанцию. Мужчина сообщил, что его зовут Герман и что он владелец этой мастерской вот уже 70 лет.
– Давайте сюда квитанцию, – буркнул Герман и ушел куда-то в дальний конец мастерской.
Сай стоял в изумлении.
Через минуту, шаркая ногами, Герман вернулся и буркнул угрюмо:
– Нашел я ваши ботинки. Будут готовы в следующий вторник.
Гиппократия
С точки зрения медицины, идея предотвращения смерти – это именно то, к чему всегда стремятся врачи, поэтому сохранение жизни всегда представляет собой логическое продолжение клятвы Гиппократа. Нечасто встретишь такого доктора, который усадит вас на стул и скажет: «Мы одолели ваш атеросклероз и рады сообщить вам, что вы умрете от чего-то другого». Напротив, мы всегда читаем о благородной цели медицины – избавлении человечества от главных причин смертности: сердечных заболеваний, инсультов и рака, – тогда как на очереди в черном списке стоят и другие. Таким образом, врачи ведут себя так, словно они имморталисты, словно они способны излечить любой недуг, который вас когда-либо постигнет.
Кажется, что долгая жизнь всегда сулит больше радостей, чем короткая, прежде всего потому, что это означает больше времени на наслаждения – одну из наших самых любимых форм времяпрепровождения.
Но по мере того, как яппи начинают достигать 60-летия, долгая жизнь приобретает дополнительную ценность: это своего рода достижение – как получение хорошей должности, или продажа прав на экранизацию своего романа, или соблазнение Анджелины Джоли. Как отмечает Майкл Кинсли в своем эссе «Моя дольше твоей», опубликованном в The New Yorker и посвященном озарениям, постигшим его после того, как у него была диагностирована болезнь Паркинсона, конкурентное долголетие – большое финальное соревнование для стареющих бэби-бумеров. Кинсли пишет:
Из всех подарков, которые могут преподнести жизнь и удача, – деньги, привлекательная внешность, любовь, власть – долгожительство из тех даров, которым люди, кажется, склонны меньше всего хвастаться. На самом деле они привыкли считать его чем-то вроде добродетели, как будто дожить до 90 лет – это прежде всего и скорее всего следствие тяжелой работы или молитвы, а не хороших генов и того, что вам повезло не попасть под грузовик {30} .
Конечно, в подобном соревновании заложен парадокс: человек, последним достигший финишной линии, не имеет в своей возрастной группе ни одного соперника.
Комик Стивен Райт высмеивает старательно жующих овсяные отруби престарелых бэби-бумеров: «Мне жаль людей, которые не пьют и не употребляют наркотики. Потому что однажды они окажутся на больничной койке при смерти и не будут знать почему».
30
Michael Kinsley, “Mine Is Longer than Yours,” New Yorker, April 7, 2008.
ВРАЧИ, КОТОРЫЕ НИКОГДА НЕ ПРОИЗНОСЯТ СЛОВО «УМЕР»
«Хорошие новости, миссис Брайант, – думаю, мы сделали все, что было в наших силах».
Первичный бульон продолжает существовать
С точки зрения эволюционной микробиологии, бесконечная жизнь так же хорошо известна, как и ее зарождение в первичном бульоне. Наша зародышевая линия, клетки, которые производят яйцеклетки и сперму, возникли в этом бульоне, и мы до сих пор воспроизводим этот первичный клеточный материал вокруг и внутри нас. Так что микробиологи, по крайней мере, могут сказать, что у нас внутри есть бессмертные элементы. Из этого следует, что у нас есть возможность воспроизводить нашу зародышевую линию бесконечно. Это, конечно, не то же самое, что быть отдельным сложным организмом, который живет вечно, но, похоже, это шаг в правильном направлении.