Хедин, враг мой. Том 2. «…Тот против нас!»
Шрифт:
«Тоже мне, великие воины!» – хотелось ей фыркнуть.
В следующий миг – ой! – один из гномов со страшной силой опустил приклад своей бомбарды на подбирающуюся к нему ящерку.
Ящерку с рыбьим хвостом и рыбьей же головой.
Ирма не заморачивалась подобными деталями.
В голове у неё словно вспыхнуло солнце.
И боль. Будто гном ударил прикладом в висок её саму, а не творение её магии.
Ирма шлёпнулась бы в воду, если б не Серко. Извернувшись неведомым образом, волк ухватил её зубами за воротник, так что поверхности болота коснулись
О-о-ох…
Голова раскалывалась, перед глазами всё плыло. Ирма только и смогла, что слабо похлопать Серко по шее: спасибо, дескать, и прости, что не могу большего. Давним, выученным одним из первых заклятий притушила боль. Не залечила, лишь притушила. И попыталась вновь перенестись на островок.
…Теперь она смотрела глазами одной из водомерок, обратившейся в некое подобие паука-сенокосца. Гномы все вскочили на ноги. От прежней ленивой развалистости не осталось и следа. Дозорный по-прежнему приникал к щелям, двое других рассматривали извивающуюся в пальцах ящеро-рыбку Ирмы, схваченную за длинный рыбий хвост. Трёх других, похоже, они уже раздавили, и от новых ударов в голову ученицу госпожи Соллей спасло лишь то, что она не смотрела в этот миг их глазами.
Гномы обменивались короткими, рублеными фразами на неведомом Ирме языке. От дядьки Свамме она нахваталась отдельных гномьих слов, но этот язык скорее уж походил на эльфийский, если, опять же, вспомнить уроки госпожи Соллей.
Ирма горько пожалела, что не может по щелчку пальцев начать всё понимать.
Весь элегантный план, сводившийся к тому, чтобы взять «языка», прикончить двух других дозорных и со славою явиться к наставнице, рушился с грохотом и треском. Что ж, придётся довольствоваться малым…
Пауки-водомерки стали осторожно пробираться поближе к гномьим сапогам.
Наблюдатель, что, как казалось Ирме, был полностью поглощён созерцанием болотных окрестностей, вдруг бросил короткую резкую фразу, словно обухом топора ткнул. Державший рыбо-ящерку за хвост гном резко ступил в сторону, и Ирма поняла, что одним пауком-сенокосцем-бывшей водомеркой у неё стало меньше.
Ждать больше было нечего, гномы оказались противником хоть куда, и ученица госпожи Соллей шёпотом произнесла открывающее слово, высвобождавшее туго стянутую в кулак силу.
Последнее, что она успела заметить – это резко сжавшийся латный кулак вокруг бессильно висевшей вниз головой её недоделанной ящерицы; миг спустя меж пальцев гнома хлынуло пламя.
Над островком взмыл вверх столб рыжего огня, перемешанного с иссиня-чёрным дымом – однако он оказался чуть ли не вполовину меньше того, каким ему следовало быть. Проклятые гномы, и тут успели!..
Серко переступил лапами, погрузившимися в мягкое и илистое болотное дно. Больше тут делать нечего, надо возвращаться к госпоже Соллей.
Взвившееся над островком пламя как-то очень быстро опало. Несколько пылающих веток шлёпнулись в воду и зашипели, угасая. Ирма ожидала, что огонь вцепится в плети серого мха, что вспыхнут деревья, что пламя устремится вперёд по бесконечным опускавшимся
Надо было уходить. Уходить немедленно, как бы ни хотелось «исправить дело». Этому госпожа Соллей тоже учила с самого начала. «Всегда есть возможность вернуться, даже если ничего не получилось – разумеется, если заранее позаботиться о путях отхода. А если тебя убьют, исправить, моя дорогая, ты уже ничего не сможешь. Разве что я разупокою тебя и превращу в ходячего мертвяка!»
Девочка похлопала Серко по шее. Волк послушно повернулся; раздвигая грудью болотную воду, двинулся прочь. Ирма кусала губы и боролась с подступающими злыми слезами.
Тем не менее, само собой, она не забыла прикрыть дорожку отхода сразу несколькими отводящими глаза заклинаниями.
– Спасибо, милый мой Матфей. Спасибо тебе. Вижу, вижу, постарался, мой дорогой. – Царица Теней ласково улыбалась, а бывший клирик стоял, раззявившись, и блаженно улыбался в ответ, словно младенец.
Толстая стопка книг перекочевала на столик подле ложа. Ложе Матфей разобрал, потом, надрываясь, волок вниз по частям, после чего ещё скручивал обратно. Не слишком простое дело для бывшего монаха, всегда, ещё и в монастыре старавшегося всячески увиливать от столярной работы под предлогом переписывания книг.
– Спасибо. – Она продолжала улыбаться, и не только губами. Глаза её сделались огромными, тёплыми, теми самыми «бездонными озёрами», кои живописали поэты в добытых Матфеем томах (он таки не удержался, заглянул внутрь).
– Чем ещё могу я услужить госпоже? – Силы Святые, ему приятно называть её госпожой. Потому что она и есть госпожа, высшее существо. Добровольно принявшее вид человека, но не человек.
– Сядь. – Она похлопала ладонью по креслу, тоже притащенному Матфеем. Сама элегантно вспорхнула на ложе, изящно поджимая ножки. – Сядь и поговорим, Матфей.
Клирик тяжело плюхнулся на указанное место. Сердце его бухало так, словно он пробежал целую лигу.
– Дышать не забывай, мой милый, не то Двейн найдёт тут твой хладный труп и разозлится на меня. – Она засмеялась, но Матфей какое-то время обдумывал подобную перспективу вполне серьёзно. – А чародей Кор Двейн, поверь, не тот человек, которого ты хотел бы рассердить.
– Д-да… госпожа…
– Что ты думаешь обо мне, Матфей Исидорти? – с неожиданной серьёзностью сказала она. – Это важно. Не хотелось бы, чтобы… так заботящийся о моих нуждах считал бы меня кровожадной и беспощадной убийцей.
Матфей с трудом проглотил очередной комок в горле. Впрочем, он знал, что следующий возникнет уже совсем скоро. Царица Теней повергала его в ступор, самый настоящий, в состояние деревянного болвана. Его, избранного ученика самого господина Кора Двейна, сильнейшего из сильнейших!