Хэкс. Цирк уехал, а… История первая – это еще только начало

Шульц Александр

– Да что они издеваются сегодня надо мной!!!

Грохот стекла объяснялся тем, что Арси в гневе швырнул натертый им до блеска бокал об пол. Он вышел из себя от того, что уже очередные клиенты искали свою официантку Лими Аль и были крайне недовольны сегодняшним обслуживанием. Разумеется, вспышка гнева Арси была не при клиентах, но за некоторыми столиками гости все-таки с интересом повернули головы в сторону бара, несмотря на громкую музыку. В атмосфере этого некогда уютного местечка будто что-то менялось.

А началось все с того, что, когда Жаклин М. пела песню «В забвении моем напрасно ты винишь себя», по сцене начал медленно стелиться густой и белый, как молоко дым. Он поднимался выше и выше, и как только певица взяла высокую

ноту, свет вдруг заморгал как стробоскоп, и на том месте, где только что выступала Жаклин М., и ее музыканты, тоненькой струйкой подымался серый дымок. Я даже поперхнулся от такого исчезновения. Она конечно всегда так делала, но сугубо после концерта, и сейчас она должна была еще спеть как минимум две песни. К тому же исчезала она всегда одна. Тут снова заморгал свет, но не так импульсивно, как в предыдущем эпизоде, но и это было сильный отвлекающий маневр, потому что теперь на сцене стояла другая музыкальная группа. Стиль артистов не совсем совпадал с тематикой данного заведения. Холодные и мрачные тона цветов преобладали в их гриме и одежде. Инструменты, на которых они собирались играть тоже не соответствовали музыкальному направлению, которое здесь в основном исполнялось.

– Шоу должно продолжаться дорогие гости! – замогильным голосом сказал вокалист.

После сказанных им этих слов, артисты принялись играть. Сначала музыка не вызвала оваций, но потом началось какое-то чарующее действие. Словно хмель в голову ударил, и картина перед глазами стала вырисовываться совершенно другая. Чертовщина продолжалась. Я собрался с мыслями и боролся с действием музыкального гипноза. Мне казалось, что вокалист изменился в лице, появились густые брови, глаза стали глубоко черными, а у музыкантов началась отслаиваться кожа на руках и кто-то даже буквально голыми костяшками бил по струнам полусгнившей гитары, кто-то играл на ржавой трубе, а барабанщик идеально выстукивал ровные и четкие биты вообще без головы.

Я зажмурился, потом схватился за голову. В сознании все еще находился здравый смысл, и я решил, что все увиденное недавно мною – глупые и неправдоподобные галлюцинации. Черт возьми, наверное, Арси по ошибке налил мне сегодня несвежий коктейль или перепутал ингредиенты! Да что вообще здесь происходит???!!! Я готов был уже обратиться с явными претензиями к бармену, но открыв глаза я не поверил им. Все было спокойно. Потеряв дар речи, я даже забыл про свое негодование. Люди аплодировали новым звездам эстрады «Фа Соль де Ля Мажор». Никакими жуткими призраками они не выглядели. Посмотрев на бар, обратил внимание, что бармен находился в более-менее адекватном состоянии. Господа за «моим» столиком тоже от души хлопали в ладоши. Странно! Всех все устраивало, никто никого не искал, недовольство испарилось. Проклятье, теперь для меня все выглядело так, как будто я сам не заметил, как изрядно перебрал. Но это просто абсурд. Я люблю отдохнуть как того требует душа и тело, но это явно перебор. Нет!!! Не для меня!!!

Происходящие вещи в месте, где я так любил отвлекаться и ни о чем не думать, морально расшатали сегодня мои нервные клетки. Я вдруг почувствовал себя очень усталым и изнеможённым, каким отнюдь никогда себя не ощущал здесь, ранее уходя отсюда отдохнувшим, в прекрасном настроении и чистым изнутри от негативных эмоций. Странно, но сегодня я себя таковым не чувствую!

«Что это со мной?! – подумал я, – Не приснилось же мне?! Переутомление или пора уже домой? Да, может я вообще слишком часто здесь бываю? Неужели все приелось?»

Задавая мысленно себе эти вопросы, я продолжал машинально осматривать всех, сидящих в зале. Снова, как назло, ничего подозрительного я не увидел. Антракт закончился, новые фавориты сцены «Фа Соль де Ля Мажор» готовились к следующему выступлению. Но на это раз я захотел их очень внимательно послушать.

Фронт Мэн группы подошел к стойке микрофона, снял его и решил поговорить немного с публикой:

– Друзья мои, мы еще раз

премного благодарны вам за ваш радушный прием и теперь мы просто обязаны не разочаровать вас. Мы сделаем сегодняшний вечер незабываемым, потому что исполним лучшую музыку на свете. И поверьте…

Он сделал паузу, после медленно окинул взглядом всех присутствующих в зале, и с наслаждением вздохнул при этом, закрыв глаза, а когда снова открыл их, то выдохнул изо-рта пар словно находился на морозе, затем резко добавил начавшую незадолго фразу:

– …вы захотите находиться в таком состоянии еще очень долго!

Широко открытые глаза и мимика, походившая то ли на гримасу психически неуравновешенного человека, то ли на выражение лица обезумевшего от голода городского воришки, жадно глядевшего сквозь стекло витрины булочной на аппетитный крендель, который вот – вот вынули из духовки. И теперь его уже просто рычащий желудок, навсегда подчиняет несчастного «своей воле», давая команду заполучить желанное любой ценой для удовлетворения ненасытности адского чрева сейчас и отныне.

Господи боже, мои скомканные на тот момент мысли, смогли изобразить столь сумбурную и местами даже чересчур жуткую картину происходящего. Сравнивая нынешний вид с представленным, возникло ощущение почти идеального сходства, тем самым спровоцировав волну дрожи, пробежавшую по всему телу от неприятного чувства, что ты, черт возьми, прав. Прав! Да мне просто ничего другого в голову не приходило. На мой взгляд, я невероятно точно дал определение на кого он был похож, и именно с таким выражением лица этот странный и неординарный человек осматривал публику.

Я уже начал не только беспокоиться, но и бояться за свое сегодняшнее состояние, пообещав самому себе на днях сходить на прием к доктору. Я разговаривал сам с собой и меня это сильно напрягало:

«Зачем, я вообще зациклился на этих людях – повторял себе я, – Я их не знаю, вижу в первый раз, да и вообще – кто они мне – правильно, никто!»

Застряв на образе, я не заметил того, что в зале воцарилась гробовая тишина. Но сосредоточиться на этом моменте я не успел. Ведущий музыкант резко повернулся к публике спиной, а перед своей командой предстал с опущенной головой. Его невысокий каблук, на котором он сделал идеальный разворот, дал ярко синие искры и слегка задымился. Сизый дымок, похожий на сигаретный, начал клубиться, быстро распространяясь плотной пеленой по полу, но медленно, словно змей крадущийся за добычей, стекал со сцены. Почти сразу дунул непонятно откуда взявшийся ледяной ветер, вдобавок принеся с собой неприятный гнилой запах. Отвратительно заскрипели двери и полы, словно мы находились не в современном увеселительном месте, а в давно забытом заброшенном доме, где-то на самом краю леса у зловонного болота.

Раздался одновременный мощный удар по тарелкам и в бас барабан. После небольшой паузы барабанщик упорно повторил еще несколько раз только что отыгранный им бит, а после вошел в неторопливый ритм. Вступительная закончилась, музыкальная композиция продолжала заполнятся новыми вставками: зашелестела на заднем фоне листва, потом где-то далеко зазвонил колокол с переменным звоном, а затем глухо и монотонно, но в такт с другими ударными инструментами, неравномерными задержками забили в гонг, звук которого, кстати, постепенно отдалялся. Остальные инструменты тоже взяли свои ноты и технично вписались в общий музыкальный ряд. Дальше становилось все интереснее и интереснее, ну если конечно это можно было бы так назвать. А вот почему… Все бы ничего, но вот мой взгляд настолько крепко был прикован к сцене, а слух ловил каждый такт, и скажу честно, это было ненормально, потому что данное произведение, не доставляло мне никакого удовольствия. Прежняя мелодичность исполнения была утрачена напрочь, громкость усиливалась, музыка становилась все мрачнее и тяжело воспринималась. Жирный, подавляющий звук баса, рассеянная загадочность заднего фона и твердые барабанные биты создали атмосферу Смерти…