Хелен
Шрифт:
В своей вступительной речи Сандлер был строг, но справедлив. Он тщательно следил за тем, чтобы придерживаться фактов. Нет, крови он не жаждал, тем более - крови молодой женщины, - но ведь мы живем в обществе правосудия и справедливости. За стеной. По одну сторону от которой царит закон, а по другую - бушуют джунгли.
Сандлер носил очки. Впрочем, нет, он их не носил, а лишь умело ими манипулировал. Чтобы подчеркнуть свою объективность, он приподнимал их в воздух; желая придать себе умный вид, водружал на нос; размахивал ими как клинком, когда, словно ангел отмщения, призывал к торжеству правосудия. Я бы ничуть не удивился, узнав, что он практиковался
– Если вы против применения высшей меры наказания, - разглагольствовал Сандлер, пылко потрясая очками перед носами присяжных, - значит вам здесь не место. Если же вы свято убеждены, как завещал нам Господь, что убийце не место среди нас, то вас не остановит тот факт, что Хелен Пиласки - женщина. Закон нашего штата не делает различий между мужчиной и женщиной, если мужчина и женщина - преступники. По нашим законам, любая личность, совершившая жестокое и преднамеренное убийство, должна быть приговорена к высшей мере наказания. То есть - к смерти через повешение. Вы должны взвесить все обстоятельства дела и принять решение, я же намереваюсь доказать, что подзащитная, Хелен Пиласки, намеренно и жестоко убила судью Александра Ноутона, мир его праху.
Это была гениальная находка. О мертвых и так не принято злословить, а никто из присяжных не только не был лично знаком с Ноутоном, но и никогда не видел его воочию. Сандлер же прекрасно понимал, на чем я могу строить свою защиту. Если это можно было назвать защитой.
– Ах, мерзавец!
– зашептала Милли Джефферс, мой секретарь на процессе. Толстая, неряшливая и уже в летах, она была полностью на моей стороне; возможно, единственная во всем зале.
– Уж он-то знал этого паразита как облупленного. Постыдился бы.
– Ничего не поделаешь, Милли, - вздохнул я.
– Мы с ним находимся по разные стороны баррикады. У него своя работа, у меня - своя.
Я взглянул на Хелен, которая разглядывала Сандлера с видимым интересом. Вдруг она повернулась ко мне и легонько прикоснулась к моему локтю; в глазах я увидел нескрываемое сочувствие. Ко мне, конечно.
– Плохо дело, да, Блейк?
Я кивнул, встал и поплелся к ложе присяжных. Судья Стайм Харрингтон посмотрел на меня с неодобрением. Законы нашего штата не устанавливают возрастных пределов для выхода на пенсию, а судья Харрингтон был возраста весьма и весьма почтенного. Если верить справочнику, то ему было семьдесят четыре года. Выглядел он недружелюбным, желчным и мстительным. Я слышал, что он обожает навешивать обвиняемым длиннющие сроки, и моментально заметил, что адвокатов, тем более молодых, он не выносит на дух, относя их, должно быть, к поборникам дьявола. Впрочем, ходили слухи, что Сандлера он тоже недолюбливал, считая его выскочкой. Он также был достаточно честен и никого не боялся, что делало его моей единственной, хотя и призрачной надеждой. Прежде чем я начал свою речь, он сказал мне:
– Надеюсь, мистер Эддиман, что вы ограничитесь кратким изложением намерений. У вас ещё будет достаточно времени, чтобы взывать к присяжным.
– Я буду краток, ваша честь, - сказал я и обратился к присяжным.
– Я намереваюсь доказать, что моя подзащитная невиновна в преступлении, которое ей инкриминируют. Я собираюсь также доказать, что совершенное ею деяние вовсе не было преднамеренным, а вы, если сочтете мои доводы достаточно убедительными, признаете её невиновной.
Судье это понравилось, а вот Милли, пригнувшись ко мне, прошептала:
–
* * *
Оскар Сандлер был, конечно, умен, но на мой взгляд с этим делом со стороны прокурора справился бы кто угодно, даже бродячая кошка. Сандлер пригласил всего троих свидетелей. Первым был уже знакомый нам Джонни Кейпхарт, а вторым - также знакомый доктор Сет Хоумер. Третьим свидетелем выступала Рут Ноутон, вдова убитого судьи.
Джонни Кейпхарт повторил примерно то же, что говорил мне в здании полицейского управления.
– Вы утверждаете, что мисс Пиласки сама позвонила вам?
– спросил Сандлер.
– Да, сэр, - торжественно ответил Джонни.
– Я в это время находился в отдушке. Звонок перевели туда.
– В отдушке?
– недоуменно переспросил Сандлер.
– В комнате отдыха, - пояснил Джонни.
– Там можно посидеть и расслабиться перед дежурством или после него, кофейку попить или водички.
– Понимаю. Значит, вы находились в этой комнате, когда позвонила мисс Пиласки. Она была взволнована?
Я попытался возразить, но старик Харрингтон отвел мой протест.
– Нет, сэр. Она была спокойна.
Я снова внес возражение и на этот раз судья поддержал меня, велев Джонни Кейпхарту отвечать на вопрос только "да" или "нет", не высказывая собственных суждений.
– Что именно она вам сказала?
– спросил Сандлер.
– Попытайтесь воспроизвести дословно.
Джонни вытащил свои записи и зачитал вслух:
– Она - мисс Пиласки - сказала мне следующее - цитирую: "Я нахожусь в доме судьи Ноутона. Он мертв. Я его застрелила. Это не было несчастным случаем. Я намеренно убила его. Боюсь, что его жена находится в шоке. Привезите врача. Я буду ждать вас. Я дождусь вас здесь." Вот что она сказала.
– И что вы сделали?
– Как раз в этот миг вошел мой напарник, Фрэнк Донован, и сказал, что наша машина готова. Я сказал, что произошло убийство, и мы с ним бросились к машине. Я только сказал ещё по дороге, чтобы следом выслали врача, доктора Хоумера...
– Уточните, пожалуйста, каково полное имя и звание доктора Хоумера.
– Да, сэр. Доктор Сет Хоумер, полицейский врач управления полиции города Сан-Вердо.
– Благодарю вас. Значит, вы попросили, чтобы доктор Хоумер приехал в дом судьи Ноутона?
– Да, сэр.
– Что вы делали потом?
– Мы отправились к дому судьи Ноутона на нашей патрульной машине. Парадная дверь была открыта и мы вошли в дом. Справа от прихожей находится столовая, а слева - гостиная. Мы сразу прошли в гостиную, потому что, едва войдя, я увидел через полуоткрытую дверь софу, на которой лежала миссис Ноутон...
– Вы сразу поняли, что это миссис Ноутон?
– Нет, сэр, не сразу. Я увидел лежащую женщину, и мы прошли в гостиную. Слева от двери стоял небольшой стол, - он сверился со своими записями, - карточный столик, сделанный во французском колониальном стиле. За этим столом сидела подзащитная, мисс Хелен Пиласки. Перед ней, на столе лежал револьвер. Лицо и руки мисс Пиласки были расцарапаны. Мой напарник, Фрэнк Донован, подумал, что миссис... что женщина, которая лежала на софе, мертва, но мисс Пиласки сказала, что у неё просто обморок и что она сама мисс Пиласки - перенесла её на софу. Я тогда спросил мисс Пиласки, где тело, и она показала на кабинет. Я оставил Фрэнка Донована в гостиной, велев ему перезвонить в управление и поставить шефа Комински в известность о случившемся, а сам прошел в кабинет.