Хельга, Хильда, Хольда
Шрифт:
Когда до цели оставалось идти порядка суток, а подлодка двигалась над водой в штатном режиме, Вермут столкнулся с другим в коридоре и тот неожиданно пригласил его в одну из своих кают. «Вы уверены?» — спросил Вермут. «Да, обер-лейтенант, я совершенно уверен», — ответил Ганс.
Вермут не знал точно, в которой из кают живет вероятный руководитель других. Ганс открыл дверь правой. Вермут шагнул внутрь и, резко остановившись, обернулся. «Не беспокойтесь, — отозвался Ганс, — проходите».
На трех койках
Вермут нерешительно дотронулся до одного из тел. Оно шевельнулось, поскольку оказалось легким, высохшим, точно пустым внутри.
«Кто вы?» — спросил обер-лейтенант.
Ганс поднял руки и, оттянув ремешок, перенес свои круглые черные очки с глаз на лоб. Глаза у него были такие же черные, как и стекла очков. Ни зрачка, ни радужки, только непроницаемая тьма. «Вы знаете, обер-лейтенант, кто такие альвы?» «Нет», — покачал головой Вермут. «Садитесь, обер-лейтенант, послушайте одну сказку», — сказал Ганс и сел сам — прямо на железный пол, поскольку на койках места не было. Вермут присел рядом. Некоторое время оба молчали.
«Мы — альвы, — сказал Ганс. — Мы жили на земле много лет назад, потом была война, мы разделились на два народа, две коалиции. Одни остались на поверхности, вторые — мы — ушли вниз. С людьми мы общались, но наша цивилизация была значительно более развитой, нежели человеческая, и вы воспринимали нас как богов. Мы подчинили себе огонь на несколько тысяч лет раньше вас, раньше изобрели колесо, лук и так далее. Потом человек стал нас догонять. В подземелья, называвшиеся Свартальфахейм, он не спускался, но вот наших наземных собратьев вырезал под корень уже к шестому веку, если следовать вашему летосчислению. Подземные же альвы остались».
«И Аненербе вызвало вас наверх».
«Ну, можно сказать и так, — отозвался Ганс. — Хотя скорее не вызвало, а просто установило контакт. Нас очень мало, раса вырождается, и потому до недавнего времени мы вас просто боялись».
«Вы — нас?»
«Да, обер-лейтенант. Сколько вас? Два с лишним миллиарда? А нас — около пяти тысяч. И женщин — очень мало. Мы живем значительно дольше вас, но не настолько, чтобы не бояться смерти — как личной, так и всего народа».
«И что дальше?»
«Дальше на нас вышел Рихард Вольфрам из Аненербе. Нам предложили сделку: мы предоставляем правительству вашей страны определенные технологии, а вы возвращаете нам законное право на жизнь. Мы хотели жить на земле — и не просто существовать, а иметь влияние, власть, быть привилегированной группой. Ваши врачи должны были помочь нам с проблемами увеличения популяции».
«Что за технологии?» — спросил Вермут.
«Если говорить о науке, то здесь вы гораздо лучше развиты, чем мы. Даже подводная лодка для меня остается чудом, хотя я впервые плавал
Вермут оперся на руку и поднялся.
«Скажите, Ганс, зачем вы мне рассказываете все это? В чем состоит миссия вашего господина?»
Ганс странно поморщился под маской — было видно, как натягивается кожа около глаз.
«Уже ни в чем, обер-лейтенант. Я должен был отдать свою энергию еще вчера, но не сделал этого, и господин умер».
Вермут молчал, ожидая продолжения.
«Вы, обер-лейтенант Отто Вермут, разъяснили мне одну вещь. Вещь, которую мы почти забыли. Вы показали мне, ради чего вы живете — и я понял, что у меня нет ни одной причины, ради которой стоило бы жить мне. Я говорил, что мы способны управлять животными. Там, в дне пути отсюда — точка, из которой можно вызвать достаточно крупных существ из глубин. У нас есть устройство вызова — вы видели его у господина. Вызвав наших зверей, мы бы затопили ваши подлодки — а через примерно полгода земля снова стала бы нашей. Рейх не смог исполнить свои обещания, но дал нам возможность взяться за дело самим. И мы взялись за дело».
Вермут ничего не понимал.
«Тогда почему? Почему вы не сделали этого?»
«Потому что я понял, что для нас вся эта земля, вся эта жизнь на солнце — пустой звук, давно забытый период. Мы не можем даже находиться наверху без специальной защиты и темных очков — настолько мы изменились по сравнению с нашими предками. Просто это ваша земля».
Вермут покачал головой.
«Мне с трудом верится в подобный альтруизм».
«Его и нет, обер-лейтенант. По крайней мере, у альвов. Он есть у отдельного индивидуума — у меня. Вам просто повезло».
Вермут вышел из каюты. Ему очень хотелось выйти на палубу, вдохнуть чистого воздух, почувствовать ветер и морские брызги. Альв появился следом.
«И что теперь?»
«Теперь — плывите в свою Аргентину. На точке мы остановимся и сбросим в море тела и устройство вызова. Команда пусть думает, что в этом и заключается некий ритуал».
«А вы… Ганс?»
«Да, пусть остается „Ганс“, — усмехнулся альв. — Играет ли мое имя хоть малейшую роль?.. Я уйду с ними. В бездну. А наши собратья, оставшиеся в Свартальфахейме, будут ждать сигнала еще тысячу лет — или дольше»…
Ящик с устройством вызова оказался нечеловечески тяжелым — Вермут невольно вспомнил, с какой легкостью носил его господин альвов. Его привязали к телу господина и соединили ремнями с телами оставшихся троих. Затем Ганс настоял на том, чтобы на палубе подлодки остались только они — четыре мертвеца, сам Ганс и Отто Вермут. Шефферу заранее радировали, чтобы всплыл, но никого не выпускал на палубу своего корабля.
«Пора прощаться, — сказал альв. — Я сам заберу их в глубину».