Хелл. Обучение наемницы
Шрифт:
– Я… эм… а отказаться можно? – с надеждой спросила она у бабы.
Женщина понимающе улыбнулась:
– Так и быть, скажу, что в душе еще страх, что тебе успокоиться нужно, а не мечтать о рыбаках.
Вот после этих слов Хелл была готова расцеловать странную женщину в обе красные щеки, а баба между тем что-то втолковывала рыбакам. Рорг был не очень доволен, но в итоге кивнул и отвернулся. Баба хватанула Хелл за руку и потащила за собой. Едва оказались на улице, торопливо заговорила:
– Будешь у меня пока жить, мужик мой два сезона как на корм рыбам пошел, у сыновей свои дома и семьи. – Они быстро шагали по темным,
Баба продолжала что-то быстро и сбивчиво говорить, но Хелл почти не слушала, старалась не стучать зубами. Вскоре показался небольшой дом, именно к нему рыбачка и направилась.
– Я Ката, – представилась женщина, – ты Айрыс, знаю, Мхар сказал. Ты ему понравилась. А ты из храма сбежала?
Этот вопрос Хелл насторожил.
– Почему вы так решили? – спросила девушка.
– Оно и понятно. – Ката улыбнулась, открыла дверь, прошла в светлый и теплый дом. – Сама посуди – испуганная, в сумрачный лес сунулась, на межмирном говоришь. Видать, на алтарь тебя положить хотели, а ты и сбежала, так?
– Да, – прошептала Хелл, более чем заинтригованная предположением женщины.
– Ну ничего, – продолжила болтать новая знакомая, – не ты первая, не ты последняя. Жрец каждый сезон на алтарь деву кладет, богов так умасливает. А ты девка хорошая, есть хочешь?
И, не дожидаясь ответа, Ката подхватила миску, зачерпнула варева из томящегося на плите казана и поставила перед наемницей. В миске оказалась уха со здоровенным куском рыбы. Осторожно попробовав мутноватую жидкость, Хелл присвистнула от удивления и с жадностью набросилась на ужин. Ката, улыбаясь, придвинула ей ломоть коричневой лепешки, которая тоже оказалась вкусной. Где-то к середине миски Хелл поняла, что больше есть не может, но для приличия попробовала и рыбу, по вкусу напомнившую зеркального карпа. А Ката рассказывала про жизнь, про то, как была младшей жрицей, да сбежала, когда полюбила рыбака. Как жила с ним, про сыновей своих четверых, про житье вдовье… Наемница искренне пыталась слушать, но поняла, что засыпает прямо за столом. Бабуля оказалась сметливой, и вскоре Хелл уже спала на лавке у теплой печки, под чистым покрывалом, раздевшись до нижнего белья и стараясь не думать о том, водятся ли в деревне всякие тараканы.
На рассвете Хелл проснулась, долго лежала с открытыми глазами и не понимала, почему ее так тянет выскочить из дома. Потом вспомнила – тренировки Руслана! Улыбнулась сама себе и, повернувшись на другой бок, уснула.
На завтрак были уха, лепешка и странная сероватая икра. Взглянув на огромный казан, Хелл догадалась, что уха будет и на обед, и на ужин, и так по кругу, пока они все не съедят. Потом вспомнила, что деревушка-то рыбацкая, и осознала, что взамен съеденной ухи будет сварена следующая порция. Аппетит резко пропал, но рыбу Хелл на этот раз съела, а икру только попробовала. Хотелось чая или кофе, но такого тут не водилось. Беспрестанную болтовню Каты наемница уже воспринимала как звуковой фон – что-то наподобие шума прибоя: вроде и слышишь, но не слушаешь. Женщина говорила и говорила, но при этом успевала убирать, чистить
К обеду зашел Рорг, принес рыбу. Долго смотрел на Хелл, сидящую у окошка, потом ушел.
– Понравилась ты ему сильно, – с видом знатока заявила Ката, – страдает он.
– Отчего ж не понравиться, – Хелл улыбнулась, – молодая, вот и нравлюсь.
– Твоя правда. – Ката села, подперла щеку рукой. – Оно завсегда так – девка подрастает, красивая становится, и мужики голову теряют. И на что тока не способен мужик, чтобы получить деву, а как получит… и пропал интерес. А потом, глядишь, у нее дите народится, и тут же живот отвиснет, груди тоже, и ходит вся грязная, неприбранная, а те, что добивалися и на подвиги шли, уже и не глядят в ее сторону.
– Жесть, – не сдержалась Хелл. – А у Рорга сколько жен?
– Трое, – Ката улыбнулась, снова взялась за шитье, – было пятеро, да две скончались при родах, он-то мужик плодовитый.
Двери без стука открылись, вошел парнишка с лодки, принес… рыбу. Посидел, помолчал, посмотрел на Хелл и вскоре ушел.
– Эдак они мне столько рыбы натаскают, что и в бочке не поместится, – притворно опечалилась Ката, убирая гостинцы в бочку с серой солью, – а ты сходила бы, деточка, со мной к пристани, все лучше, чем одной дома сидеть.
– Завтра, – нарушая планы рыбачки, отрезала Хелл, – у меня ноги еще не зажили. Лучше не ходить сейчас.
– Твоя правда, – тут же поддержала баба, – отоспись, поутру будешь свежа, как цвет утренний.
Остаток дня и часть ночи Хелл занималась тем, чем следовало бы заняться раньше – чистила кинжал. Отвратительная кровь чернокожих никак не хотела смываться, а отчистить ее было необходимо.
«Я-то все время думала, и почему это рыцари в Средние века по жизни мечи и шпаги свои полировали. А оказывается…»
Но утром Ката к идее с пристанью вернулась вновь. После бесконечных разговоров и беготни по дому объявила, что сходят перед закатом. Хелл, конечно, была благодарна бабе за приют и вообще, но подозревала, что не просто так поведут ее к пристани и, скорее всего, расчет был на то, что бочка в результате до краев заполнится рыбой. Подозрения подтвердились, когда Ката вынесла длинное платье, явно сохранившееся со времен ее молодости, но красивое.
– Примерь-ка, уж лучше, чем эта рубаха. Эх, не умеют бабы Рорга хорошо шить, все какое-то кособокое у них выходит! – Затем Ката протянула Хелл уже законченные сапожки, пояс и гребень для волос.
Для небольшой прогулки до пристани Хелл обряжали добрых полчаса, после чего переодетая, в сапожках и с расчесанными волосами, девушка удостоилась одобрительного кивка хозяйки, и они вышли из дома.
Рыбацкая деревенька встретила гомоном босоногой ребятни, скрипом рыбьей чешуи под ногами и непередаваемым запахом гниющих рыбных отходов. Ката снова о чем-то рассказывала. Прислушавшись, Хелл поняла, что на этот раз о том, чем живут соседи, бабы, да и остальные местные сплетни. А сплетен было много, и лились они безостановочным потоком. Так и шли по деревне: Хелл молча, Ката не закрывая рта. Отовсюду на них бросали заинтересованные взгляды, особенно рассматривали наемницу, явно выделявшуюся на фоне пышнотелых и рыхлых рыбачек.