Хэлло, дорогая
Шрифт:
— Я… — Джой смутилась и замешкалась. — Ну, я не знаю, мы уже купили билеты…
— Хочу сказать, что тут в сорока минутах езды мои знакомые устраивают неплохую вечеринку, — сказал Хэл. — В частном доме. Там будут танцы, фильмы ужасов, выпивка. Если ты, конечно, плохо к этому относишься, я не буду предлагать.
— Нет, почему. Просто я…
— Дом большой, — продолжил Хэл, и рука его мягко легла чуть выше, ей на рёбра. Она была такой худенькой, эта Джой, что он мог пересчитать все её птичьи косточки, просто коснувшись тела. — И там есть много комнат, где мы могли бы наедине посмотреть
Джой улыбнулась и подняла на него глаза. Именно тогда Хэл склонился к ней и поцеловал.
Для Джой это был не первый поцелуй, далеко не первый — не стоило так обманываться в ней. Но определённо это был поцелуй с человеком, который будоражил её воображение. Он не был ни грязным, ни вульгарным — ни капли из этого, и даже без языка, но Джой остро ощутила возбуждение и сжала бёдра, чтобы усилить судорогу, спустившуюся из живота между ног. Хэл отстранился.
— Я, конечно, могу пробыть всё это время в кино, — сказал он с упрёком, — но вряд ли пойму там хоть слово.
Джой рассмеялась и, легонько толкнув его кулаком в плечо, сама потянула на выход. Хэл со смешком покорно подался следом.
— Ладно, мистер. Пойдём. А ты хорошо знаешь хозяев вечеринки?
— О, да. Мы с ними буквально родственные души.
Они вышли из кинотеатра, мимо прыщавого контролёра, проверявшего билеты уже у другой парочки, и тот не сказал им ни слова и даже не обратил внимания, так что они сели в коричневый Плимут, который Хэл оставил за углом, и укатили по вечерней дороге. Хэл нашёл радиостанцию, которую Джой попросила включить, и посмеивался, когда она закричала: «Оставь! Оставь» — и стала подпевать песне «Все хорошие девочки попадают в ад».
Моему Люциферу одиноко.
Стою тут, убиваю время,Ни на что не способна — разве только совершить преступление,У апостола Петра отпуск, Врата открыты,Животные, улики… Жемчужные врата похожи на сплошной стальной забор,Однажды ты войдёшь в них.
У меня есть друзья, но я не могу позвать их с собой.
— Знаешь эту песню? — Джой подарила ему мимолётную улыбку на трассе Пембрук — Смирна. — Хэл, эй!
— Эй, — откликнулся он.
— Подпевай!
Он не слушал Билли Айлиш. Он вообще современную музыку не особенно жаловал. Посмотрев на Джой переменившимся, потемневшим взглядом, он слушал, как она поёт:
Все хорошие девочки отправляются в ад,Потому что даже у самого Бога есть враги,И как только вода начинает вздыматься, И небеса затмлены вдали, Она захочет, чтобы дьявол был в её команде.
На трассе зажглись огни. По пути им попался рекламный щит с бодрым пожеланием: «Счастливого Хэллоуина!». Хэл проводил его взглядом. Он ехал, не нарушая правил. Он не гнал, не добавлял скорости — одинокий изящный призрак на пустой дороге. Когда вдали, в тёмных холмах, показались пригоршни золотистого света из окон домов Смирны, Хэл вспомнил Конни.
Он проехал указатель и сказал Джой:
— Почти на месте.
— Да, почти на месте, — сказала она, прижавшись плечом к двери. Щёки её раскраснелись. Глаза сияли. — Слушай, это было чудесной идеей, в самом деле. Спасибо, что мы оттуда ушли.
— Детка, у меня плохих идей не бывает, — небрежно
— Нет, — беспечно и весело ответила Джой. — Я хотела бы иначе провести этот вечер, на самом деле.
— Да? Хорошо.
В центре Смирны было довольно-таки людно, но там они не остановились и пересекли его до самой западной окраины. Потянулись скучные ряды однотипных домов двухэтажной Америки, окружённые газонами и стройными деревьями, высаженными над дорожками. Джой прижалась к стеклу Плимута и мечтательно заметила:
— Однажды я буду жить в таком же доме.
— Правда?
— Ага. Я помогаю матери с выплатой ренты. Когда-нибудь этот дом станет только моим.
— Понимаю.
Хэл проехал все эти дома и докатил до улицы с более старыми строениями в духе американской неоготики. Фронтоны здешних построек были украшены мелкими декоративными узорами. Высокие фасады и колючие мансардные крыши высились над старыми корявыми деревьями, росшими здесь более буйно. В узких окнах редко горел свет; тут и там на неухоженные газоны наплывали стильные, но требовавшие ремонта угловатые эркеры у парадных входов. Джой поёрзала в кресле.
— Вон наш дом, — расслабленно сказал Хэл.
Он заехал к тёмному особнячку с покосившимся шпилем на крыше. Паутиной балясины на крыльце были затянуты не из-за Хэллоуина: дом просто казался заброшенным. Хэл остановился во внутреннем дворике, под прикрытием высокой, густо разросшейся живой изгороди в человеческий рост. Джой вскинула брови.
— Это здесь?
— Да, именно так, — сказал Хэл и заглушил двигатель. Затем, повернувшись к Джой, провёл по ней долгим, внимательным взглядом. — Ты точно не жалеешь, детка?
Она покачала головой.
— Я понимаю, почему, — тихо продолжил Хэл и положил ладонь ей на шею, погладив большим пальцем зарумянившуюся скулу. — Я понимаю, детка.
В мгновение ока он сжал руку, словно капкан, и Джой не успела даже вскрикнуть. Хэл жестоко опустил её лоб на приборную панель Плимута. Затем ещё раз. Джой потеряла сознание моментально. Она обмякла и повалилась грудью вперёд, но Хэл уложил её на спинку кресла и слегка запрокинул его назад. Затем, взяв из сумки с заднего сидения верёвку и скотч, связал Джой так крепко и надёжно, что самой ей было бы вовек не вырваться. Хэл знал в этом толк.
Он оставил её в машине, хорошо зная, что в этот дворик вряд ли кто-то забредёт. В этой части улицы, прозванной Тупиком из-за того, что здесь не было ничего примечательного, кроме пары-тройки старых домов, где жили одним старики, вообще никого не водилось.
Хэл одёрнул дублёнку, прокашлялся в кулак, надел полупрозрачные очки и быстро вышел из Плимута, заперев его. Затем взглянул на часы. Был уже девятый час, тьма накрывала Смирну. За группой высоких деревьев горели окна дома, куда Хэл так стремился на самом деле. Он пойдёт туда только после того, как закончит здесь. Роняя длинную чёрную тень, он поднялся по ступенькам к единственной соседке Конни Мун. Не в его привычках было убивать старух, но сегодня особая ночь — ночь Хэллоуина, и он не гнушался ничем ради достижения единственной цели: поохотиться как следует.