Хэн Соло и гамбит хаттов
Шрифт:
– Я объясню все Аруку, – повторил он обещание. – Ты получишь кореллианина, жрец.
3. НАР ШАДДАА
Прежде чем встать в очередь за билетами, напарники, заметая следы, погуляли по окраине космопорта. Два-три разумных вопроса в двух-трех второсортных тавернах дали им имя лучшего специалиста по фальшивым документам.
Специалист оказалась цикленкой с Цика, округлым лысым созданием с туго натянутой белесой кожей. Своей профессии она подходила идеально, круглые глаза обеспечивали исключительное зрение, а семь пальчиков на каждой конечности своей гибкостью напоминали щупальца.
С поддельными документами и значительно облегченными кошельками парочка новоиспеченных авантюристов поднялась на борт «Звездной принцессы», что совершала регулярные рейсы до Нар Шаддаа.
Путешествие оказалось неинтересным и скучным, но кореллианин все равно не переставал волноваться и вздрагивать по поводу и без повода. За ним снова охотились… не самое удачное начало для новой карьеры. Нар Хекка находилась на границе системы Й'Тоуб, но полет затянулся дольше стандартных суток, так как никто никуда не спешил, и корабль ковылял себе на досветовой. Навигационный компьютер престарелой «Принцессы» довел бы до экстаза любого антиквара, но не умел рассчитывать гиперпространственные прыжки из системы с шестью планетами.
Ворочаясь на узкой койке, Хэн видел во сне, будто он все еще кадет и все еще учится в Академии на Кариде. И будто он встал в строй на плацу, предварительно наведя глянец на сапоги. Китель сидит безупречно, волосы не топорщатся, обувка сияет так, что глазам больно.
Он стоял на плацу с другими кадетами, совсем как в жизни, и смотрел в ночное небо, откуда ему весело подмигивала небольшая луна, талисман Академии. Хэн разглядывал ее, как не раз поступал в действительности, и вдруг она взорвалась, разбрызгав по темному небосводу желтые искры. Кадеты вскрикнули от неожиданности. Оцепеневший Хэн не мог отвести взгляда от косматого желто-белого шара с расширяющимся кольцом раскаленного газа. Словно взрыв миниатюрной звезды…
Он смотрел и смотрел и вдруг – по непредсказуемости сновидения – очутился совсем в другом месте, на трибунале. Один из старших офицеров, кажется Оззель, заунывно бубнил статьи приговора, а младший лейтенант под тот монотонный аккомпанемент один за другим срывал с парадной формы кореллианина шевроны и нашивки, в результате чего китель все больше становился похожим на лохмотья. С лишенным выражения лицом юный лейтенант вынул из ножен на поясе Хэна церемониальный клинок и сломал о колено. Предварительно подпиленное лезвие сломалось без труда.
Затем парнишка, чем дальше, тем больше похожий на дроида (Тедрис Бжалин, он окончил учебу годом раньше, они с Хэном быстро сдружились), отвесил Соло пощечину, что должно было выражать презрение и насмешку.. И, чтобы окончательно подчеркнуть моральное падение своего недавнего соратника, плюнул. Хэн смотрел на начищенные до зеркального блеска сапоги, смотрел, как, пачкая идеальную поверхность, по носку ползет бледно-серебристая ниточка слюны.
В реальной жизни Хэн про себя поблагодарил Тедриса за то, что не плюнул в лицо, а ведь мог бы. Имел полное право. Тогда Хэн выдержал унижение, придушил эмоции, но во сне с протестующим криком бросился с кулаками на приятеля…
…и проснулся, мокрый от пота и дрожащий, на узкой койке.
Он
Никогда.
Он вздохнул. Столько сил положить, чтобы попасть в Академию, удержаться там… Ему не хватало знаний и воспитания, но он муштровал себя похлеще сержантов, лишь бы стать лучшим из лучших. И ему повезло. Он окончил Академию с отличием, и день выпуска стал самым прекрасным из дней.
Хэн мотнул головой. Какой смысл жить прошлым, Соло ? В его жизни больше нет всех этих людей, командиров и сослуживцев, – Тедриса, капитана Мейса, адмирала Оззеля (ну и остолоп, между прочим!). Для них Хэн Соло умер. Умер и погребен. Даже с Тедрисом они больше не виделись…
Кореллианин сглотнул комок, царапающий горло. Поступая в Академию, он спал и видел в мечтах светлое и ясное будущее. Хотел расстаться с прежней жизнью, стать уважаемым, достойным, а главное – честным – гражданином. Хэн с детства вынашивал мечту о карьере флотского офицера. Безупречного и порядочного. Он знал, что не обделен мозгами и здорово потрудился, восполняя пробелы в образовании. Он видел себя в адмиральском мундире, командовал в мечтах флотом… а еще лучше стать генералом, это если перевестись в летный дивизион, с ДИшками он всегда ладил.
Генерал Соло… звучит! Кореллианин вздохнул. Помечтал? А теперь просыпайся и взгляни в лицо действительности. Шанс на честную жизнь безвозвратно утерян, спасибо тебе, Чубакка, живи долго и благоденствуй, чтоб тебя, матрас блохастый… Хотя будем честны, вот о чем он не жалеет, так это о том, что не дал подпалить мех на седалище этого ворсистого тюфяка.
Жестокость офицеров и их подчиненных росла в прогрессии. Излюбленной мишенью становились негуманоиды, хотя в последнее время зверства стали затрагивать и людей. Создавалось впечатление, что Император семимильными шагами направляется с отметки «относительно сносный диктатор» к отметке «безжалостный тиран». Он определенно вознамерился раздавить все миры, до которых мог дотронуться.
Хэн сомневался, что долго протянет на флоте. В один какой-нибудь не очень приятный день какой-нибудь старший офицер прикажет участвовать в одной из «демонстраций» (это так у них называлось), а Хэн ответит: сам делай, если так подпекло. Он слышал, какие устраивались бойни; едва ли он сумел бы принять участие хотя бы в одной из них. Как на том же Девароне, где безо всякого сожаления и милосердия перебили почти семьсот аборигенов.
Он умел убивать, с холодной и ясной головой стрелял, когда сталкивался с вооруженным противником. Но расстреливать беззащитных пленных? Увольте. Нет. Ни за что. Уж лучше прозябать на гражданке, лучше быть контрабандистом и вором.
Хэн принялся натягивать темно-синие брюки военного образца с лампасами кореллианских «кровавых полос». Он ждал, что его лишат и этой награды, но ее почему-то оставили; наверное, потому, что ее давало кореллианское правительство гражданам Кореллии, и Империя тут была ни при чем Хотя среди военных «полосы» ценились довольно высоко как знак признания необычайного героизма. Вот уж…
Ну да, легко тогда не было, это точно. Хэн задумчиво водил большим пальцем по красным квадратикам лампаса; их легко снять и приладить на новую пару брюк, хотя процесс трудоемкий. А многие посторонние даже понятия не имеют, что же это такое, думают – украшение.