Хеппи-энд для Дездемоны
Шрифт:
– Обиделись!
– радостно отметил «Макаренко» с невыговариваемым именем.
– Я специально произнес неверно. Понимаете теперь, какие я эмоции испытываю? Мое имя коверкают постоянно. Все!
Ермакова слегка покраснела и уставилась на листок.
– Э… э… кхм, кхм… Кирбальмандын Турбинкасыршидович…
– Турбинкасыбаршидович!
– взвился препод.
Ермакова утерла ладонью лоб.
– Лучше объясните, что случилось, - устало сказала она, - господин Бешмуркантыгданбас.
– Бешмуркантыгданбай, -
Я прикусила нижнюю губу. Интересно, есть ли на свете хоть один человек, способный произнести без запинки имя, отчество и фамилию историка?
– Девятиклассники мерзавцы!
– воскликнул учитель.
– Опозорили меня!
– Поподробнее, пожалуйста, и побыстрее, - рявкнула Ирина Сергеевна.
– Времени мало, мы ждем спонсора.
– Вчера после занятий я вошел в метро, - начал излагать историк, - взялся за поручень и слышу: люди смеются. В первую секунду тихонечко хихикали, потом громче. Глядят в мою сторону и рогочут! Сначала я подумал, что в известке измазался.
Я кашлянула. «У вас вся спина белая», достойный повод для веселья, шутка Эллочки-людоедки.
– Но нет, - бубнил преподаватель, - плащ чистый, портфель в порядке, на лице никаких следов. Я перешел в другой вагон, встал у двери, никто вроде внимания на меня не обращает. Поднял руку, схватился за поручни - опять хохот. В голос все ржали! И только дома жена увидела… Сволочи!
– Да в чем дело?
– вышла из себя Ермакова.
– Короче, Склифосовский!
– Кирбальмандын Турбинкасыршидович!
– вспыхнул учитель.
– Вроде Турбинкасыбаршидович, - злорадно поправила Ермакова, глядя в бумажку с подсказкой.
– Сами путаетесь, а от других требуете. Так что у вас случилось?
Историк молча поднял руки. Секунду мы с завучем молча смотрели на него, потом захохотали в голос. Несчастные дети, которым препод ставит колы за неправильно прознесенное имя, решили отомстить дураку. Они отрезали два куска меха (очевидно, испортили чью-то шубу) и аккуратно приклеили их под рукава плаща, к подмышкам. Пока дурак стоял в положении руки по швам, ничего было не заметно, но стоило ему поднять лапы…
– Всех засужу! Вас тоже к ответу потребую!
– рассвирепел историк и вылетел из кабинета.
Дверь хлопнула и тут же распахнулась снова. На сей раз в кабинет вошел загорелый человек в дорогом костюме.
– Николай Тимофеевич!
– заахала Ирина Сергеевна.
– Я испаряюсь! Беседуйте спокойно!
Глава 29
– Вы замужем?
– без всяких предисловий поинтересовался Андреев.
– Нет, - удивленная вопросом, ответила я.
– Десять тысяч долларов.
– За что?
– Оклад. Ежемесячно. Еда за наш счет. Без выходных. Проживание в доме. Постоянный
– Вы хотите нанять меня на работу?
– Да, - кивнул он.
– За Тимофеем требуется постоянный присмотр. Жена дура. Развод, детей поделили, ей дочь, мне сын. Я очень занят, парень достал. Гувернантки бегут. Был тяжелый разговор. Хочет вас! Собирайтесь, машина у ворот, - рублеными фразами произнес спонсор.
– Спасибо, но у меня иные планы. Я временно замещала подругу и вовсе не собираюсь работать воспитателем, - попыталась я отбиться от чести прислуживать Тиме.
– Десять тысяч гринов. Ежемесячно.
– Оклад замечательный, однако я не согласна.
– Одиннадцать.
– Благодарю, но вынуждена отказаться.
– Двенадцать.
– Думаю, мы не сумеем договориться.
– Называй свою цифру!
– Поймите, я не гувернантка.
– Пятнадцать!
Пришлось встать.
– Спасибо, разговор окончен. Впрочем, могу дать вам совет: если хотите, чтобы мальчик вырос нормальным человеком, заберите его из этой гимназии и отправьте в нормальную школу, к обычным преподавателям.
– Тима хочет тебя! Поставил условие! Иначе не пойдет учиться!
– Увы, он останется без меня.
– Я покупаю все.
– Но здесь получился облом!
– рявкнула я и, хлопнув дверью, вылетела в коридор.
Не знаю, каким образом Ирина Сергеевна будет утешать обиженного хозяина, но даже в случае крайней нужды я не пошла бы в дом к такому монстру. Одна манера говорить чего стоит - сплошь повелительное наклонение и приказной тон, никаких «пожалуйста» или «будьте любезны». Иногда от больших денег у людей сносит крышу.
Ровно в шестнадцать ноль-ноль я позвонила в дверь к Жанне и была впущена в просторную, очень уютную квартиру. Меня провели в большую комнату, усадили в мягкое кресло и спросили:
– Что хотите? Платье?
– Вы шьете все?
– заинтересовалась я.
Жанна кивнула.
– Да, кроме шуб. Но если хотите, по поводу манто я отправлю вас к замечательному скорняку.
– Какой у вас манекен смешной, - улыбнулась я.
– Сейчас таких уже не делают. Наверное, старинный?
– От мамы достался, - кивнула Жанна.
– Она тоже шьет?
– Мамочка умерла.
– Ох, простите!
– Ничего. Это не вчера случилось, много лет прошло, я тогда совсем маленькая была, - тихо уточнила портниха.
– Тяжело одной, - подхватила я, - великолепно вас понимаю.
– Не думаю, - грустно сказала Жанна.
– Меня поймет лишь тот, кто в приюте рос.
– Вас отдали в детдом?
– Да, - кивнула Жанна.
– Ой, бедняжечка! Неужели отец отказался от вас?