Хэппи Энд
Шрифт:
Неужели тебе ещё мало? А я в ответ на это перестану изображать ту самую женщину, которую, ты говоришь, я изображаю.
И начнём всё сначала. И Кирилл вернётся домой. То есть ко мне. И всё будет хорошо. Боже мой, неужели что-нибудь когда-нибудь где-нибудь ещё будет хорошо! Ах, да, хэппи энд обеспечен... Или состоится? Помнится, у нас стобой намечалась целая дискуссия по поводу хэппи эндов. Ну-ну.
Павел. 16 июля, воскресенье, 3-16
"Так тебе еще мало" - спрашиваешь ты? Отвечаю: нет, не мало. Достаточно. Предостаточно. Более чем достаточно. Я дошел до точки. Что за точка такая и что из этого должно воспоследовать - я не знаю.
Да, пистолет мой. Да, из него совершено убийство. А может, два убийства. Вот он лежит,
Итак, вот тебе чтение на утро, Постараюсь обойтись без эмоций.
Около одиннадцати постелил Кириллу. Он отправился под душ, и давешняя история повторилась: дверь в ванную оставалась открытой. А у меня уже ни эмоций, ни чувства юмора после всего не осталось, и я не купился на этот его призыв, а мирно сидел на кухне, тянул пиво и читал, точнее, пытался читать. Потом он пришел ко мне на кухню, полураздетый, с капельками влаги на плечах, и мы выкурили по сигаретке. Он, кстати, впервые при мне курил открыто, но я помню, ты писала, вы с ним вдвоем уже как-то покуривали. Что ж, курение не есть самый страшный грех. У меня снова такое впечатление, что он хотел что-то сказать мне, о чем-то спросить, и что-то не давало ему этого сделать. А я, в который раз, не стал ему помогать. Короче говоря, покурили мы, помолчали и около полуночи разошлись по своим постелям.
Несмотря на выпитое пиво, лучшее естественное снотворное всех времен и народов, я еще с час ворочался, не мог заснуть. А потом вроде заснул. Провалился в дремоту, в грезы дурацкие какие-то, в полукошмары. И вдруг проснулся. От ощущения того, что я не один в комнате, что рядом на кровати кто-то сидит. Старая шутка: угадай из одного, кто это был. Неужели угадала? Он сидел на краю кровати, завернутый по уши в одеяло, и улыбался мне. Как мне показалось в темноте, улыбался он загадочно... Увидел, что я открыл глаза, улыбнулся еще шире - ты знаешь, как он это умеет - и сказал, что ему холодно одному и он пришел ко мне погреться. А теперь угадай еще раз, как я поступил. А никак. Просто подвинулся. Он лег и прижался ко мне всем телом. Клар, на нем ничего не было. Ничего! Даже этих его бессменных и безразмерных трусов-плавок, которые до колена - ты знаешь, о чем я, униформа на все случаи жизни американских подростков. Поворочался, потерся об меня, повздыхал, потом закинул мне руку на плечо и, наконец, уснул. Сколько времени прошло (пять минут или вечность), прежде чем я позволил себе вдох и выдох? Сердце выскакивало наружу. Я не был уверен, что он спит, потому что спит он очень тихо, - и ждал еще минут пять (а может, вечность). Потом вылез из-под его руки, встал и - сбежал, прикрыв за собой дверь в спальню.
И вот сижу в тишине и темноте, включил компьютер и решил написать тебе. Ты вольна думать обо всем, что я пишу, что хочешь, а мне просто некому, кроме тебя, рассказать, а не рассказать, не выпустить пар я просто не могу. Сижу в пижаме, стучу по клавиатуре, рад до смерти, что не поддался, не сделал того, чего он от меня хотел, и о чем я сам мог только мечтать, но на что не имел права. И больше всего боюсь, что он сейчас проснется, выйдет ко мне, соблазнителен в своей обнаженности и доступности, и чего я тогда натворю (или не натворю) - кто же заранее скажет? Я не верю в судьбу, предначертанность, карму и тому подобное. Я знаю, что я отвечаю сам за себя. А вот если я сам за себя, за свои слова и свои поступки не отвечаю - вот тогда действительно плохо... хуже некуда.
Да, вот и пистолет. Он уже доказал, что вполне исправен, и патронов у меня к нему - целая коробочка. В конце концов, мой единственный кумир и пророк - Володя Высоцкий - ушел в свои сорок два. Кто сказал, что я обязан его пережить?
Павел. 16 июля, воскресенье, 4-06
С добрым утром еще раз!
Не спится. Коктейль из водки с пивом ("ерш" называется, если забыла советские
В последнее время меня преследует чувство вины. Не так, как тебя. Не перед гладиаторами и наложницами и не перед историей человечества, а перед моими живыми современниками. Вины перед мальчиками, через которых я сам, будучи мальчишкой, легко переступил. Вины перед мамой, у которой я единственный сын и которая никогда не дождется внуков. Вины перед этими самыми нерожденными внуками моей мамы. Перед девочками и женщинами, которые влюблялись в меня, а я неизменно спускал это на тормозах. Вины перед Кириллом, которому покойница Зинка открытым текстом объяснила, что я хочу с ним переспать - и, что ужасно, сказала чистую правду. Другое дело, что между "хочу" и "буду" - дистанция огромного размера. Но ему всего пятнадцать, он этой дистанции может и не ощущать. Вот ее нет уже, Зинки то есть, а сегодняшняя ночь, то, что делал Кирилл - это все она, Зинка, я чувствую ее ядовитое хихиканье. Записав его громогласно в партнеры старого педераста, она открывала себе путь к его душе и его телу. Я в этом более чем уверен. И если бы погиб только Олег, а Зинка осталась жива, то я присягнул бы, что Олега убила она. Пусть не своими, пусть чужими руками, но - она. Избавляясь от мужа, она получала в свое полное владение дом, страховые выплаты, активы в обороте и - что, возможно, самое главное - Кирилла. В полное свое владение. Клар, не врал он, Кирилл, насчет не запирающегося душа и всего остального. Просто при Олеге она, Зинка, не могла зайти дальше. И следующий шаг ее в направлении овладения мальчишкой мог быть связан только с "исчезновением" Олега. А и вправду - зачем ей Олег? Для личной жизни у нее есть влюбленный Мишка-менестрель и объект охоты - Кирилл. Мавр (Олег, то есть) сделал свое дело: грабительский бизнес поставлен и крутится, дом куплен... Чего еще? Сударь, вы свободны! А сударь этого не понял, и приходится помочь ему уйти.
В последнее время Зинка сделала все, чтобы заставить меня остерегаться Олега и заставить Олега возненавидеть меня. Добилась ли она поставленной цели? Судите сами, сударыня. По-моему, даже перестаралась И вот мы пережили то, что пережили, а сейчас в моей кровати лежит голый мальчик и ждет, что я приду и... А я не приду!
Господи, только бы пережить эту ночь!..
Павел. 16 июля, воскресенье, 4-35
Процесс продолжается. Процесс употребления ерша и выпускания пара. Заметь: я уже даже не пытаюсь извиняться за околесицу, которую несу.
Двенадцать дней назад моя жизнь окончилась. Та жизнь, которую я не спеша проживал от рождения: рос, учился, дружил, ссорился, обижался, ел, пил, спал, работал... Это все позади и никогда уже не вернется. Двенадцать дней назад одним движением указательного пальца правой руки я ее перечеркнул, эту жизнь свою. Нет, не так - не только свою, но и свою тоже. И ведь что любопытно: дуло-то должно было быть направлено не на Олега, а на меня самого. Это было бы только справедливо. Тогда я бы не мучился так, как мучаюсь все эти последние двенадцать дней. Но в тот момент мне казалось, что я защищал ее, эту свою жизнь. Зачем? Не знаю...
Центральное событие наших традиционных пикничков на природе - тот самый "большой костер", у которого "гитара по кругу". И поскольку это не концерт, люди не боятся экспериментировать и поют то, что на концерте петь не стали бы. За эту демократичность "костра" я его всегда любил. Все последние годы, что мы вместе, нашей веселой компашкой. За исключением этого последнего Дня Независимости.
Как же ты была права, когда уговаривала меня не ехать! И какой же я был дурак, что не послушался тебя. Ведь чувствовал, что тучи сгущаются, чувствовал, что что-то вот-вот должно случиться! Понятия не имел, что именно, но это меня не извиняет. Материализм с рационализмом хороши в определенных пределах, вовсе они не универсальны. И когда мой лучший друг говорит о своих дурных предчувствиях, я обязан слушаться. Вот такое получается запоздалое признание.