Херувим (Том 1)
Шрифт:
Стас вспомнил, что действительно имелась сестра. Тогда ей было лет двенадцать. Стало быть, сейчас около двадцати семи, но имя ее совершенно вылетело из головы.
– Петя Мазо... Да, я помню. Как вы живете? Чем занимаетесь? – спросила она.
– Ну, у меня все ничего, живу, работаю, – пробурчал он невнятно, – а что с Юрой?
– Плохо с Юрой, – вздохнула женщина, – вернулся давно, пять лет назад, весь насквозь больной. Его даже выпустили досрочно, на год раньше, из-за туберкулеза. Год жил на «химии», в Архангельской области, потом приехал в Москву. Долго лечился, ему дали инвалидность второй степени. Работы нет, семьи нет
«Значит, он все-таки вернулся из зоны, – подумал Стас. – Почему его выпустили? Почему он там не сдох?»
Набирая номер, Стас очень надеялся услышать, что его бывший сокурсник Юра Михеев умер в тюремной больнице или, на худой конец, все еще сидит, ведь очень часто добавляют срок за всякие нарушения. Михеев наверняка там нарушал дисциплину...
– Хорошо, что Юрку освободили досрочно, – произнес он, насыщая чужой фальцет теплыми сочувственными нотами, – я ужасно рад за него.
– Да всего-то на год раньше, его вроде как умирать выпустили. Для отчетности, чтобы меньше смертных случаев в зоне, – печально вздохнула женщина.
– Нет, ну все-таки. Там один год за десять. Он с вами живет?
– С ним вместе жить невозможно. У меня дети маленькие. Мы с мужем сняли для него квартиру однокомнатную в Выхино. Телефона там нет, но адрес могу дать.
– Отлично. Я записываю, – выпалил Стас уже своим обычным низким баритоном, но сам не заметил этого. Женщина на другом конце провода тоже вроде бы не заметила, продиктовала адрес, затем спросила с легким смешком:
– Петя, вы что, серьезно собираетесь навестить моего братца-алкоголика?
Стас долго откашливался, наконец настроил голосовые связки на противный фальцет давно забытого толстяка Петьки Мазо и ответил:
– Почему нет?
– Замечательно! – обрадовалась собеседница. – И когда же?
– Ну не знаю, в ближайшее время.
В трубке послышался мягкий мелодичный смех, почему-то знакомый, и Стаса слегка зазнобило.
– Я сказал что-то смешное? – спросил он, нервно передернув плечами.
– Да нет, что вы, я вовсе не смеюсь, вам показалось, я совершенно не смеюсь. – Она помолчала и вдруг заговорила очень быстро и звонко: – Понимаете, Юрка ни с кем не общается, все его забыли, может, он поэтому и запил. Вы помните, какой он был? Экзамены сдавал на пятерки, на гитаре играл, пел, всего Высоцкого наизусть знал. А как он анекдоты рассказывал, помните? Сдохнуть можно было от смеха, – она всхлипнула и шумно высморкалась. – Извините меня, Петя, я так рада, что вы позвонили, вспомнили о Юрке. Спасибо вам. Так когда же вы поедете к нему?
– Ну, возможно, прямо сегодня, – нерешительно протянул Стас, – да, наверное, сегодня. У меня как раз свободна вторая половина дня. А потом вся неделя будет забита.
– Я не знаю, Петя, мне неловко, честное слово. Дело в том, что я должна была как раз сегодня навестить его, но совершенно некогда. Вы на машине или на метро?
– На машине.
– Ничего, если я вас попрошу передать Юрке кое-какую еду и одежду? Мы бы встретились, где скажете, в любое удобное для вас время.
У Стаса неприятно сжался желудок, он потянулся за сигаретой. Отказаться было невозможно. Не мог он вот так, с ходу, придумать уважительную причину для отказа. Он закурил и попытался
– Простите, Петя, я вас не очень гружу? – виновато спросила она.
– Нет. Все нормально. Я с удовольствием, – отчеканил Стас.
– Спасибо вам огромное, вы меня так выручите, вы не представляете, до чего мне сложно к нему выбираться. У меня двое маленьких детей, муж целыми днями на работе, мама болеет, да и морально очень тяжело. Как увижу его, так потом месяц мучаюсь депрессией.
– Неужели все настолько плохо? – спросил Стас.
– Не то слово, приедете, сами увидите.
Она продиктовала адрес, толково объяснила, как доехать, и спросила, где, в котором часу они встретятся.
– Давайте в шесть, в начале Цветного бульвара, у старого цирка, – быстро проговорил Стас и готов был повесить трубку, но тут же спохватился и заорал: – Нет! Погодите! Вы помните, как я выгляжу?
– Ой, правда, совсем не помню! – растерялась она. – Столько лет прошло, я видела вас раза два, не больше. Вы, кажется, были такой полный, с длинными волосами, в очках.
– Я сбросил пятнадцать килограммов, волосы стригу коротко, вместо очков контактные линзы. А вы были маленькая, худенькая, с двумя хвостиками и большими голубыми глазами.
– Все правильно, только глаза у меня темно-карие, почти черные. Это у Юрки голубые.
– Ну да, конечно. Простите, я забыл. Честно говоря, я забыл даже ваше имя.
– Ирина.
– Очень приятно. Так вот, Ирина. Вы увидите «Тойоту» цвета какао с молоком. Машина довольно приметная. Запишите номер.
Положив трубку, Стас долго кашлял. От чужого голоса першило в горле.
– Бред, – произнес он, хлебнув минералки из горлышка, – я с самого начала понял, что это бред.
А женщина, которую действительно звали Ирина, тут же позвонила и по телефону пересказала разговор со Стасом почти дословно.
– Умница, – похвалил ее хриплый прокуренный бас, – когда встретитесь, задержи его минут на двадцать—тридцать. Как тебе показалось, он сильно нервничал?
– Я же сказала, он говорил чужим голосом, он играл другого человека, причем довольно бездарно.
– Но нервничал?
– Да фиг его знает! – рассердилась Ирина. – Я тебе что, психолог, блин?
Сергей Логинов попытался открыть глаза, но не сумел. Сквозь веки пробивался зыбкий свет. Кожа на лице саднила, стянулась и отвердела, как будто ее пропитали клеем. Он потрогал щеку и почувствовал под пальцами нечто мягкое, шершавое, похожее на ткань.
«Бинты, – догадался он, – у меня перебинтовано лицо!»
Он осторожно приподнялся на койке. Ноги не болели. На коленях никаких повязок не оказалось. Стало быть, штыри не извлекали. Очередное вранье. Ему все-таки удалось чуть-чуть разлепить веки, и первое, что он увидел сквозь щелочки, было высокое окно, за которым качались еловые ветки. Значит, он опять в этом треклятом «боксе» и все начинается сначала, но только на этот раз ему не спасали ноги. Ему зачем-то искалечили лицо.
Открылась дверь, и в палату вплыла знакомая фигура в белом халате. Он узнал медсестру Катю.