Хетты. Разрушители Вавилона

Гарни Оливер Роберт

Существование этого государственного культа подтверждается множеством сведений из богазкёйских табличек, а религиозные представления, лежавшие в его основе, раскрываются в молитвах различных членов царского дома и тщательных инструкциях, адресованных жрецам и храмовым прислужникам. Кроме того, сохранились чрезвычайно интересные мифологические поэмы, в которых характеры божеств обрисованы очень живо и ярко; но в большинстве своем эти божества не принадлежали к государственному культу (или же играли в нем совершенно иные роли, чем в мифологических сюжетах). Таким образом, эти мифы, очевидно, происходят от локальных культов, но место их происхождения нигде не указывается и о связанных с ними обрядах и ритуалах нам ничего не известно. С другой стороны, о прочих местных божествах и посвященных им культовых центрах мы не знаем почти ничего, кроме имен и названий.

Несколько

прояснить этот вопрос нам помогают монументальные произведения искусства. В отличие от глиняных табличек памятники скульптуры распространены по всей территории Хеттского царства и порой предоставляют нам непосредственные сведения о местных культах. Если в табличках содержатся только имена божеств и названия культовых центров, то на памятниках мы находим типизированные изображения божеств, связанных с определенной местностью. Отличительными признаками типов обычно служат: а) оружие или орудие труда в правой руке; б) символический предмет в левой руке; в) крылья или иные дополнительные детали; г) священное животное, на спине которого стоит божество. С точки зрения исследователей хеттской религии, основной недостаток этих памятников заключается в том, что большинство из них было воздвигнуто уже после падения Хеттской империи, в период, когда синкретические тенденции уже затронули не только столичный, но и большинство местных культов. Поэтому полагаться на свидетельства этих памятников можно с большой осторожностью. Из тех немногих монументов, что с уверенностью датируются эпохой империи, важнейшим является скальное святилище в Язылыкая (тур. «скала изваяний»), расположенное приблизительно в двух милях от Богазкёя. Стены естественного углубления в горном склоне здесь украшены горельефным изображением хеттских богов и богинь, которые шествуют двумя процессиями, встречающимися в центре дальней стены, напротив входа (фото 12 и 13). Это памятник государственной религии. Многие божества несут в руках символические предметы. Несмотря на то что за минувшие века рельеф сильно пострадал от выветривания, недавние достижения в расшифровке хеттских иероглифов обнаружили перед нами удивительный факт: оказывается, в XIII веке до н. э. теологи хеттской столицы восприняли хурритский пантеон. О том, при каких обстоятельствах и как именно это случилось, мы поговорим позднее.

2. МЕСТНЫЕ КУЛЬТЫ

Пантеон хеттской Анатолии возглавлял бог грозы, и это неудивительно, ибо, в отличие от засушливых равнин Месопотамии, Анатолийское нагорье — страна бурь и дождей. Сохранилось множество местных памятников с изображениями различных типов этого божества, а из текстов явствует, что культ бога грозы ассоциировался с очень многими городами. На памятниках сирийского искусства этот бог нередко изображается одиноко стоящим, с топором в правой руке и символической молнией — в левой; на анатолийских памятниках он едет по горам (изображенным в антропоморфном облике) на колеснице примитивного типа, запряженной быками. Бык — священное животное бога грозы, подчас замещавшее его на алтарных изображениях (как, например, на ортостатах из Аладжа-хююка; см. рис. 11). Образ бога грозы, стоящего на спине быка, по-видимому, появился позднее; в эпоху Римской империи он получил широкую известность под именем Юпитера Долихена.

В мифологии бог погоды предстает убийцей дракона Иллуянки (изложение мифа см. ниже).

Самые знаменитые храмы бога грозы были обнаружены в области Тавра и на равнинах Северной Сирии. К тому времени эти территории входили в состав Хеттской империи, преобладающую часть населения которой составляли хурриты; соответственно в этих районах поклонялись хурритскому богу грозы Тесубу и его супруге Хебат.

В хурритском пантеоне богиня Хебат (или Хепит) почти не уступает по значению своему, мужу Тесубу. Этой божественной чете поклонялись в Алеппо, Самухе (современная Малатья), Кумманни (античная Комана), Уде (античная Гида), Хурме и Апцисне. Хебат изображалась как степенная женщина без особых атрибутов, иногда стоящая на спине льва — своего священного животного. В Кумманни именно она возглавляет пантеон; и в связи с этим немаловажно, что Комана впоследствии стала культовым центром богини войны Ма-Беллоны. Однако в хеттскую эпоху богиня Кумманни не ассоциировалась с войной. Возможно, черты воительницы она приобрела позднее, под действием синкретических процессов.

Хурриты поклонялись также божественному сыну этой супружеской пары — Шарруме (или Шарме). Его отождествили с божеством, символом которого в изобразительном искусстве служит пара человеческих ног и который изображен на рельефах в Язылыкая дважды:

в процессии богинь за спиной своей матери Хебат и на рельефе, украшающем малую галерею у входа в главное святилище, где он представлен в пропорциях крупнее натуральных и держит в объятиях царя Тудхалию IV (фото 15). В текстах этот бог упоминается главным образом в связи с городами Уда и Кумманни.

Важную роль в хурритском пантеоне занимала богиня Шаушка, отождествлявшаяся с Иштар и подчас фигурирующая в текстах под именем последней. Этой хурритской Иштар поклонялись в Самухе и в ряде других городов Таврского региона. Царь Хаттусили III вручил себя ее покровительству и посвятил ей свою так называемую автобиографию. Эта богиня изображалась крылатой и стоящей на спине льва; ее можно опознать в изображениях крылатой богини на некоторых памятниках и оттисках печатей. У Шаушки было две прислужницы — Нинатта и Кулитта.

Многие хурритские божества, культовые центры которых находились вне сферы хеттского влияния, так и не вошли в хеттский пантеон. Божеств Месопотамии (Ану и Уту, Эллиля и Наннара, Эа и др.) хетты также считали чужеземными, хотя и познакомились с ними при посредничестве хурритов.

К западу от страны хурритов, между южной оконечностью Соленого озера и подножием Тавра, находился ряд крупных городов, самым известным из которых была Тувана (античная Тиана). Здесь бога грозы почитали, вероятно, под другим именем, так как и его супруга здесь выступает не как Хебат, а как Сахассара, Хувассана или Тасими. По-видимому, этот район был культовым центром хаттского бога Вурункатти (букв, «царь страны»), который фигурирует в текстах под именем шумерского бога войны Цабабы.

Продвинувшись от Туваны к северу, мы окажемся в самом сердце Хеттского царства, на родине хаттов. Главным культовым центром здесь была Аринна — священный город, точное местонахождение которого неизвестно, но который, согласно текстам, находился в одном дне пути от Хаттусы. В Аринне верховным божеством была солнечная богиня Вурусему; бог грозы занимал второе место в пантеоне как ее супруг; почитались также их дочери Мецулла и Хулла и внучка Цинтухи. К востоку отсюда, по-видимому, располагался еще один важный культовый центр бога грозы — город Нерик. Бог Телепин, имя которого неразрывно связано с мифом об исчезающем боге (см. ниже), ассоциировался с четырьмя городами этого региона. Судя по всему, он был богом земледелия, так как его отец, бог грозы, говорит о нем следующее: «Этот сын мой могуч; он боронит и пашет, он орошает поля и взращивает урожаи». В мифе о Телепине с исчезновением этого божества вся жизнь на земле замирает, а потому исследователи нередко причисляют его к классу «умирающих и воскресающих богов» — таких, как Адонис, Аттис или Осирис. Божества этой группы символизируют жизненную силу природы, угасающую зимой и возрождающуюся с приходом весны. Но, учитывая то, что аналогичную роль в хеттской мифологии играют бог грозы и бог солнца, разумнее будет предположить, что это и в самом деле всего лишь роль, которую могло исполнять любое божество, и что в культовых центрах различных богов независимо складывались различные версии этого мифа с соответствующим богом в главной роли.

В Сариссе, Карахне и, по-видимому, во многих других городах существовал культ бога, который фигурировал в текстах под эпитетом, означающим, вероятно, «дух-защитник» или «провидение». Если мы правильно отождествили этого бога с изображениями на памятниках, то он был покровителем дикой природы; и, действительно, в одном из текстов он описывается как «бог открытой местности». Он изображается стоящим на олене (своем священном животном) и держащим в руке зайца и сокола. Культ этого бога был очень популярен и, несомненно, восходил к глубокой древности, так как статуэтки оленей встречаются в захоронениях, датируемых еще 3-м тысячелетием до н. э.

В хаттском пантеоне было еще множество богов, но мы не знаем о них почти ничего, только имена. Многочисленный класс, по-видимому, составляли горные божества.

О лувийском пантеоне известно не так уж много. Лувийским божеством был Санта («царь»), отождествленный хеттами с Мардуком; неясно, однако, каковы были его атрибуты. Бога грозы лувийцы почитали под именем Датты. К лувийскому языку следует отнести многочисленные имена божеств, оканчивающиеся на — assas, — assis и — imis, но все это скорее эпитеты, чем имена собственные. Санта сохранился вплоть до греческой эпохи под именем Сандона, которому поклонялись в Тарсе.