Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей
Шрифт:
— С пленниками только одна морока, — отвечал Вильгельм с улыбкой. — Теперь мы можем обойтись без смертоубийства.
Но чрезмерное милосердие никого не устраивало. Кто захочет сражаться вместе с таким хёвдингом?! Ролло еще был в силе и, когда узнал о неуместной браваде Вильгельма, был раздосадован.
— Слушай, — жаловался Ролло, — ты же совсем превратился в монаха. Я всегда говорил, что твоя мать неправильно тебя воспитывала.
— Ладно, ладно, — отшучивался Вильгельм, — наши воины получат свою добычу в следующий раз. А если хочешь, я вернусь и притащу к тебе всех пленников, которых отпустил.
— Хорошо, что я воспитывался не по Библии, иначе и ни я, и ни ты, и ни наши викинги не жили бы здесь в Нормандии, — отвечал Ролло сыну, прекращая бесполезный
— Ты же союзник короля Карла, зачем тебе так жаждать крови его друзей? Отец Арнольда, которого звали Баудоин Железная Рука, был женат на дочери Карла Лысого, Эдит.
— Батюшки мои, откуда ты все это знаешь?
— Неважно. Карл Лысый — отец Карла III Простоватого, а Арнольд доводится кузеном покойной Гисле.
— Арнольд — властолюбивый и хищный дьявол, еще хуже своего отца.
— Вот и хорошо, что я сделал его другом нормандцев. Он же наш ближайший сосед на востоке.
— Он станет нашим лучшим другом, только когда мы придавим его к земле.
— Поживем — увидим, — Вильгельм наполнил рог вином и протянул его отцу…
Я, Хейрик, замечаю, что не могу рассказывать о событиях, в которых сам участвовал, и при этом воздержаться от комментариев, хотя мне не хотелось бы преувеличивать свою роль и свою способность оценивать происходящее. В Бауэксе, находясь довольно далеко и от Руана, и от других великих французских городов, я поначалу мог наблюдать только за тем, как Вильгельм совершенствовался в военном искусстве под руководством Ботто. Чем больше собиралось под моим началом монахов и клириков, тем больше я жалел о тех временах, когда я один сражался за христианскую веру и был оторван от всего остального мира. Если священнослужителей разбросать по одному, то они ответственно и самоотверженно ведут себя, но стоит им собраться вместе, как они сразу же забывают о своей христианской миссии. Мне приходилось следить за их поведением, разбираться во всяких интригах, что мне вовсе не нравилось. Я пребывал в постоянном ожидании, мне казалось, что вот-вот во мне произойдет что-то важное, в душе моей расцветут новые, прекрасные цветы добра, и я смогу подняться на новую духовную высоту.
И как же я был счастлив, когда в 927 году Вильгельм, который уже практически правил Нормандией, позвал меня к себе в Руан! Вильгельм собрал Совет, в который вошли Ботто, Бернар Датский и Анслег. Ботто был машком, маршалом, но он, как и Ролло, уже состарился и устал. Поэтому он более или менее добровольно передал все дела Бернару, а сам стал домашним советником Вильгельма. Все трое были умны, однако недостаточно образованы и грамотны. Вильгельм, необыкновенно эрудированный и знающий человек, свободно владел несколькими языками, но решил, что ему нужен секретарь с таким опытом и знаниями, как у меня. Кроме того, Вильгельм хотел иметь в своем Совете епископа. Архиепископ узнав об этом, нашел сие желание весьма лестным для церкви и согласился отозвать меня из Бауэкса. Моя жизнь стала казаться мне сплошной удачей. За такую жизнь и умереть не жалко!
Ролло нашел выбор Вильгельма не слишком удачным. И вообще старик как-то странно относился ко мне, то ли с ненавистью, то ли с любовью. Он был настоящим, властным и сильным хёвдингом и, конечно, хотел чтобы с ним продолжали во всем советоваться, не взирая на его немощь и старость. Вильгельм проявлял достаточную чуткость и сыновнюю благодарность и держал отца в курсе всех дел, но Ролло постоянно жаловался на невнимание. Он хотел знать обо всем. Ролло прожил большую, трудную жизнь, полную опасностей и риска. Никто не мог точно сказать, сколько ему лет, а сам он не любил говорить об этом. Мы с Ботто высчитали, что ему уже исполнилось восемьдесят. А Поле в это время было всего сорок пять.
Всего лишь, говорю я, однако сорок пять довольно много для женщины. Но Пола выглядела так, будто ей ни днем не больше, чем тогда, когда я ее увидел в первый раз. Мне исполнилось сорок, я по-прежнему испытывал к ней сильное влечение и к тому же чувствовал, что она снова с удовольствием приняла бы меня в свое
Ролло часто ворчал, что Вильгельм должен жениться, дабы иметь наследника.
— Тебе уже скоро двадцать пять, давно пора обзавестись семьей.
— Ты был гораздо старше, когда женился.
— Это совершенно другое дело, — заметил Ролло. — У меня не было такого, как у тебя, герцогства, которое только и ждет, когда появится наследник.
Мы с Вильгельмом впервые услышали, что Ролло называет Нормандию герцогством. И, действительно, прошло слишком много времени с тех пор, как все были равны, Ролло и его ярлы. Правда, Ролло всегда был первым. Теперь Нормандия превратилась в герцогство, которое передается по наследству. Ролло создал четкую централизованную систему. Свое государство он построил по образцу семи римских провинций, и один управлял ими. Графы или ярлы имели полную власть над землей, лесами, реками и тем, что обитало в них. Все семь ярлов получили одинаковые наделы, и каждый имел свою собственность. Однако чем больше я узнавал структуру управления Нормандией, тем больше убеждался в том, что ни один король не обладал такой прочной и крепкой властью, как Ролло. Если, конечно, под властью подразумевать возможность получать деньги в казну и использовать их по своему усмотрению. Вся Нормандия работала, укреплялась, богатела, и вместе с нею укреплялась власть Ролло. Как любое нормальное монархическое государство, Нормандия нуждалась в наследнике. Пола разделяла тревогу мужа. Однажды в моем присутствии они принялись обсуждать это. Я собрался уйти, чтобы не мешать разговору о семейных делах.
— Нет, ты останься, — приказал Ролло. — Ты воспитывал Вильгельма. Я часто обвиняю Полу: она, мол, привила сыну неправильное монашеское отношение к жизни. Но Господь знает, кто действительно виноват в этом. Так что оставайся и сядь туда, где сидел.
— Неправда, — воскликнул Вильгельм очень горячо, — отец Хейрик не мог повлиять на меня против моего желания. Он просвещал меня и воспитывал, я многим обязан ему. Да, у меня есть мечта стать монахом, и, действительно, это удерживает меня от женитьбы.
— Боже мой, да все епископы и аббаты имеют жен, я уже не говорю о наложницах и внебрачных детях.
— Мой идеал — настоящая монашеская жизнь.
Вильгельм был совершенно искренен. Его восхищали монахи из бенедиктинского монастыря Клюни, которые проповедовали безбрачие, хотели реформировать церковь и ввести новый строгий монастырский устав.
— Этому Вильгельм не мог научиться от меня, — сказал я. — Добровольное воздержание — совершенно особое дело.
— Мы знаем, ты весь состоишь из плоти, — ехидно заметил Ролло.
Пола перебила мужа.
— Вильгельм, монашество — не твой удел. Разве не так, отец Хейрик?
Я кивнул.
— Ярлы признали тебя, теперь ты не только стал хёвдингом, тебя приняли и полюбили как истинного вождя.
Вильгельм тревожно посмотрел на меня.
— Я, наверно, изменил своему призванию и пошел не по своей стезе. Я все время чувствую: предводителем нормандцев я буду недолго!
— Кто же продолжит мое дело, если не ты? — Ролло чуть не задохнулся.
— Бог найдет нужного человека. И почему обязательно мужчину? Почему не Герлог? Она умна, образованна, владеет оружием и скачет на лошадях не хуже меня.