Хей, Осман!
Шрифт:
Осман хотел смутиться, но почему-то не мог смутиться, не охватывало смущение душу. Ведь ещё не свершил ничего, но казалось почему-то: свершит, свершит!
Пели. Пели голоса:
– Он бился, насколько хватало его сил. Он взывал к людям своего рода. Он приблизился к войску. Он сказал: «Отомстим врагам!» Он от своего сна пробудился. Он взывал к Аллаху. Он упрямым был и сильным. Кто победит такого воина?! На179
См. примечание 170.
Эртугрул слушал старинные песни и чувствовал себя совсем старым. Отчего-то вдруг сделались эти старинные песни совсем новы. Песни могут жить очень долго, куда дольше людей. Песни забываются и вновь прекрасными воскресают молодыми... А человек живёт и стареет и уходит один раз! Дале - будет память или не будет о нём памяти. А песня ожила молодая. Та самая песня, которую пели звонкими голосами воины тюрок на свадьбе Двурогого Искандера с прекрасной Роксаной-красавицей!.. [180]
180
...Роксаной-красавицей...– Роксана (Рохшан?) - дочь среднеазиатского правителя, жена Александра Македонского (356-323 до н. э.).
– Оно наше! Эй ты! Сорок стройных красавиц мы увели! Бизимдюр!
– Они наши! Эй ты! Сорок йигитов твоих мы увели, сыновей твоих увели! Бизимдюр! — Они наши! Эй ты! Орлиных твоих коней, караваны твоих верблюдов мы увели! Бизимдюр!
– Они наши!.. [181]
И дале:
181
См. примечание 170.
– Послушай, - сказал Осман отцу, - а ты ещё силён и голос твой зычный. И не пойму я твоих слов о времени. Ты не кажешься мне усталым.
182
См. примечание 170.
– Может быть, я и гляжусь тебе сильным, но время моё минуло.
– Сколько лет ты твердишь мне такие слова о времени твоём и моём! Грех мне спорить с тобою, с моим отцом, но я столько лет слышу твои слова о времени, а они остаются для меня всего лишь словами. Растолкуй мне, что же они значат?
– Значат, что я исполнял то, для чего, должно быть, был рождён.
– То есть у тебя не осталось сил для дальнейших деяний? Нет, я не верю в это. Я повторяю: ты силён.
– Я и не говорю, что я слаб. Я говорю, что я исполнил свой долг в этой жизни.
– Зачем ты хочешь отойти от жизни? Ты ведь её видишь и понимаешь. Ты ещё многое мог бы сделать, совершить...
– Для меня уже многое неясно!
Эртугрул замолчал, не договорив. Осман посмотрел на отца, глаза юноши вдруг сделались пристальными.
– Отец! А я ведь понял, я догадался, почему ты передал мне власть, а сам будешь всего лишь стоять за моей спиной, направляя меня. Я догадался. Ты больше не хочешь, не желаешь иметь всю полноту власти в своих руках. Только и всего! Всё дело - в твоём желании, или, вернее, в твоём нежелании. Ты не хочешь. Или возможно сказать, что, напротив, ты хочешь... И когда я понял это, я подумал и о своих желаниях и нежеланиях... А чего хочу я? И чего я не хочу?
– И чего же?
– Не всё ли равно?
– Отец спрашивает тебя! Ты должен отвечать...
– Чего я хочу? Я не хочу отвечать тебе сейчас...
– Нет, ты ответишь. Ты ответишь, потому что отец твой приказывает тебе ответить.
– Зачем ты передал мне знаки власти? Зачем эти приветствия некоему новому времени? Зачем это празднество? Зачем эти песни и пляски? Зачем всё это, если на самом деле мои желания и нежелания - ничто для тебя?!
– Когда-нибудь и ты сделаешься господином своих желаний и нежеланий.
– Когда придёт моё время...
– Ты затеял смеяться над отцом? Твой голос насмешлив...
– Нет, я не посмел бы смеяться над тобой. Но твои слова о времени, столь постоянные в повторении, твои слова наводят меня поневоле на одну страшную мысль, которую я не смею высказать...
– Не бойся этой мысли. Нет ничего необычайного в том, что она зародилась в твоём уме. Я знаю эту мысль.
– Тогда выскажи её ты...
– Теперь твоё лицо выражает смущение... Но я всё же выскажу твою мысль. Ты подумал, что все твои желания и нежелания сделаются свободными и весомыми лишь после моей смерти!..
Осман молчал одно мгновение. Затем произнёс:
– Отец! Посмотри сейчас на моё лицо. Моё лицо спокойно. Я не хочу твоей смерти. Никакая свобода исполнения моих желаний и нежеланий не заменит мне тебя, твоих верных слов и мудрых советов...
– Тогда...
– О, я знаю, какие будут твои слова! Тогда я лишь должен дождаться наступления моего времени. Оно, конечно же, придёт. Но если тебя не будет рядом со мною, пусть оно не приходит никогда!..
– Я слышу искренность в твоём голосе. Ты самый искренний из моих сыновей...
– Сегодня я услышал много похвал. Но я-то знаю, каков я! Аджамия - вот кто я! Неловкий, неумелый, неуклюжий. Проявлявший смелость лишь в охотах с птицами ловчими. Не бывавший ещё ни в одной битве! Вот и всё, что есть я сегодня!..
– Ты ценишь себя сурово. Но я скажу тебе, что в твоих словах суровых о себе самом я чую бабаитлык - молодой кураж, удальство молодое. Ты ведь тоже чуешь свои достоинства и оттого тебе не страшно бранить себя! Надо только, чтобы всё это пребывало в равновесии - всё хорошее и всё дурное, что ты чуешь, знаешь о себе самом!..